«У меня не было другого выбора»: как устроен бизнес по продаже органов

Они ехали ночью. Вроде несколько часов, но сложно сказать точно. Йонасу завязали глаза, и успокоительное, которое ему дали, вгоняло в сон. Он не знал, где находится, но, когда машина остановилась, уловил в воздухе запах соли. Йонас услышал, как Али, второй пассажир, опустил окно и закурил. Водитель сидел без движения, тяжело дыша. Несколько минут стояла тишина. Затем Йонас услышал звук оповещения. Кому-то на телефон пришло сообщение.

Дверь около Йонаса распахнулась, и двое мужчин завели его в здание. Они сняли повязку с глаз и провели молодого человека по длинному коридору, а потом спустились по лестнице в подвал. Йонас зашел внутрь и увидел, как мужчина в голубом медицинском халате говорит с Али — посредником, который привез Йонаса в это место. Второй мужчина, решил Йонас, вероятно, врач, он будет делать операцию. Не успел Йонас задать вопросы, как его отвели в соседнюю комнату, сказали переодеться в халат и ждать, когда ассистент сделает анестезию.

Пока Йонас ждал, он думал о родителях в Эритрее, младшем брате, которому предстояла служба в армии, сестре, которую ожидала жизнь в прислуживании другим. Он надеялся, что его жертва им поможет. Пришел ассистент. Руку оцарапала игла, флуоресцентные лампы погасли, и всё поглотила чернота.

Йонас предпринял три попытки добраться до Европы, дважды из Ливии и один раз из Египта. Но каждый раз его задерживали и заставляли выплачивать огромные суммы — в размере между $3000 и $7000 — за освобождение. Нищий и по уши в долгах, Йонас брал займы у ростовщиков в Каире. На него наседали кредиторы, угрожавшие получить свои деньги силой, если потребуется. Но больше всего Йонаса заботила отправка денег его семье в Эритрею. Запутавшись в нескончаемых долгах, он решил продать свою единственную ценность: почку.

Покупка и продажа органов запрещена во всем мире, за исключением Ирана. Тем не менее, по оценкам, примерно 10% органов для трансплантации поступают нелегальным путем. Правда, о большинстве таких случаев не сообщается правоохранительным органам, поэтому настоящая статистика, вероятно, намного выше.

Страны вроде Пакистана, Египта, Бангладеш, Индии, Турции, Филиппин и Китая считаются центрами торговли органами, но продажа органов — бизнес международный. В Глобальном отчете о торговле людьми, выпущенном в 2018 году подразделением ООН по наркотикам и преступности, указано более 700 сделок по продаже органов, большая часть из которых состоялась на Ближнем Востоке и севере Африки. В докладе Интерпола за 2021 год утверждается, что торговля органами вызывает особую обеспокоенность в Северной и Западной Африке, где «бедные сообщества и перемещенное население подвергаются риску эксплуатации».

По данным Глобальной обсерватории по донорству и трансплантации (GODT), ежегодно удовлетворяется лишь 10% мирового спроса на пересадку органов. Повышенный спрос на трансплантацию почек усугубляется, в частности, нехваткой доноров-добровольцев и ограниченным доступом к услугам трансплантации. Это привело к увеличению зависимости от преступных сетей, которые получают органы от людей, оказавшихся в трудном положении.

На черном рынке можно найти такие органы, как почки, роговицы глаза и доли печени. Рост спроса на почки отчасти обусловлен распространением болезней достатка — диабета, гипертонии, ожирения — и связанным с ними увеличением количества случаев почечной недостаточности. По данным благотворительной организации Kidney Care, с приходом пандемии в Великобритании резко увеличился список ожидания на пересадку почки. В связи с этим всё больше людей едут за границу, чтобы сделать операцию по пересадке. Во многих странах, продвигающих трансплантологический туризм, почки для пересадки получают из тел бедняков и тех, кто оказался лишенным гражданских прав.

Я юрист и с 2014 года занимаюсь исследованием мировой торговли органами. За последние 10 лет я поговорил с 43 людьми из Судана, Южного Судана и Эритреи, которые продали почку из-за финансовой нужды. Как правило, они становились мишенью преступных группировок из-за своего неопределенного статуса, поскольку являются просителями убежища, беженцами или нелегальными мигрантами. Большинству из них не выплатили обещанной суммы. Некоторым не заплатили ничего. Дважды совершившие незаконные действия, как нелегальные мигранты и продавцы органов, они не могли торговаться или требовать гарантий получения оговоренной суммы. Из-за своего неопределенного правового статуса они также менее склонны сообщать властям о преступлениях в свой адрес.

В отсутствие законных путей миграции многие продавали свои почки после того, как их арестовывали, задерживали и в некоторых случаях депортировали обратно в страны, где их жизнь находилась под угрозой. Большинство старались держаться подальше от лагерей беженцев, называя их «тюрьмами» и «лагерями смерти», в которых люди гибнут. Управление ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) их разочаровало. Лучше рискнуть пересечь Сахару, сказал мне Йонас, чем жить под постоянным наблюдением, в плену, зависеть от неработающей системы. Многие, как и Йонас, потратили все силы на то, чтобы добраться до Европы и попросить убежища. Попав в категорию нелегалов и оказавшись на задворках общества, они стали мишенью для различных видов эксплуатации.

Незаконные сети, которые обеспечивают рынки органов товаром, зависят от тесного сотрудничества с врачами. Преступники-посредники участвуют в переговорах о вознаграждении и оформлении официальных бумаг, выдаваемых за информированное согласие на добровольное донорство. Эти посредники, которые связывают пациентов с бедными «донорами», не имеющими правовой защиты, также устанавливают долгосрочные партнерские отношения с медработниками. Если бы не хирурги, зарабатывающие на незаконных трансплантациях, торговля органами прекратила бы свое существование.

В марте 2023 года в Великобритании состоялся первый судебный процесс по делу о торговле органами. Нигерийский политик, его жена и их посредник были признаны виновными в сговоре с целью доставки мужчины в Великобританию из Лагоса, чтобы получить его почку для пересадки. После того, как приговор был вынесен, судья сказал: «Перевозка людей через международные границы для дальнейшего извлечения их органов — это форма рабства. Человек и его части тела рассматриваются как товар, который можно купить и продать. Это торговля, которая наживается на бедности людей, их страданиях и отчаянии». К сожалению, по мере того как войны и глобальное потепление вынуждают всё больше людей покидать свои дома, нет недостатка в отчаявшихся, на которых можно поживиться.

Йонаса призвали на военную службу в Эритрее, когда ему было 14 лет. Его отправили на обучение в Центр оборонной подготовки Сава, огромный военный комплекс на западе Эритреи, печально известный суровой дисциплиной, физическими наказаниями и принудительным трудом. «Со мной был брат, — вспоминает Йонас. — Они пытались промыть нам мозги. Не хотели, чтобы у людей были политические идеи, мысли. Мне пришлось оттуда бежать».

Однажды ночью в сентябре 2012 года Йонас выбрался на свободу. Его семья заплатила контрабандисту, чтобы парня вывезли в Судан. На дальнем конце лагеря Йонаса ждал грузовик. Чтобы добраться до него, юноша должен был проползти под проволочными ограждениями и по острым камням, избегая света прожекторов. Он знал, что если его поймают, то расстреляют.

В старом военном городке недалеко от границы Йонас пересел в другой грузовик, направлявшийся в суданскую столицу, Хартум. В Омдурмане, городе-побратиме Хартума на противоположном берегу Нила, Йонаса познакомили с контрабандистом, который, как ему сказали, сможет переправить его через Средиземное море.

Путешествие было дорогим и опасным, но Йонасу казалось, что терять нечего. Родные отдали все средства, чтобы помочь ему выбраться из Савы, и он был полон решимости добраться до Европы и вернуть им деньги. Йонас слышал истории о том, как мигрантов похищают, но надеялся на благополучный исход и хорошую репутацию контрабандиста.

Проделав долгий и трудный путь через Сахару, Судан и Ливию, Йонас добрался до побережья Средиземного моря, недалеко от Триполи, как и было оговорено. В апреле 2018 года его посадили в небольшую лодку вместе с еще примерно сотней мигрантов. Они были из разных частей Африки — Эритреи, Сомали, Судана, Южного Судана, Чада и Нигерии. Одному из пассажиров, никогда прежде не выходившему в море, поручили управлять лодкой. Примерно через час двигатель заглох.

Мужчины, женщины и дети сидели беспомощные, обезвоженные и усталые, пока лодка качалась на волнах. Прошло шесть часов, прежде чем ливийская береговая охрана перехватила судно и доставила людей обратно на африканский материк для проверки. Им сообщили, что они будут задержаны за попытку нелегального въезда в Европу. По словам Йонаса, после того как двигатель заглох, пассажиры были готовы к худшему. «Когда прибплыла береговая охрана, — замечает Йонас, — некоторые из нас пожалели, что остались в живых, ведь мы знали, что нас ждет».

Ливийские центры содержания мигрантов, частично финансируемые ЕС, пользуются дурной славой. Задержанные подвергаются пыткам, издевательствам, физическому насилию, сексуальной эксплуатации и принудительному труду, при этом они не имеют официальной регистрации, не проходят через юридический процесс и им отказывают в доступе к адвокатам или каким-либо судебным органам. Во время содержания под стражей Йонас ни разу не разговаривал с представителями УВКБ ООН или Международной организации по миграции (МОМ). «Думаю, кто-то приходил, — рассуждает Йонас, — но они не задержались». [фото 2]

За неимением юридической процедуры единственным способом избежать суровых условий в центрах временного содержания остается взятка. «Когда охранники получают деньги, они бросают вас в пустыне. Дальше надо сделать всё возможное, чтобы не арестовали опять», — говорит Йонас.

Он оставил часть денег у друзей в Египте на случай непредвиденных обстоятельств. Его родственники, живущие в Швеции, Нидерландах и Великобритании, собрали средства, чтобы помочь юноше освободиться из заключения в Ливии. «Деньги перевели на счет в ливийском банке через Western Union», — рассказывает Йонас. По его словам, он заплатил охранникам в тюрьме около $7000. После освобождения Йонас отправился в Каир.

К тому времени, как Йонасу удалось с помощью взятки выйти на свободу, у него закончились средства, которые он получил от друзей и родственников. Оказавшись в Каире, Йонас занял у кредиторов 30 000 египетских фунтов (около 60 000 рублей) — как он считал, это была временная мера, чтобы покрыть расходы на еду и жилье, пока ищет работу.

Прошло два месяца. Так и не найдя стабильного заработка, Йонас был не в состоянии выплачивать долги. Он знал, что если пропустит следующий платеж, его ждут серьезные неприятности. «Тот мужик [коллектор] сказал, что за каждый пропущенный платеж будет вырывать мне зуб».

Йонас практически оставил надежду добраться до Европы, но как-то на каирском рынке к нему подошел мужчина. Он представился как Али. Йонас рассказал ему, в какую попал историю. Али поделился, что знает способ вернуть все долги и застолбить надежное место на рыболовецком судне, отправляющемся из Египта в Италию. Нужно только продать почку — так можно и неплохо заработать, и спасти чью-то жизнь. 

Йонас сомневался. Но, пытаясь пересечь Средиземное море, он погряз в серьезных долгах, отдать которые требовалось друзьям, семье и кредиторам. «На такое решаешься в последнюю очередь, — признался молодой человек. — Но у меня не было другого выбора». Али, оказавшийся посредником, производил приятное впечатление и выглядел искренним. Йонас согласился. За почку ему пообещали $10 000. Он надеялся, что этих денег хватит на уплату долгов и путь до Европы. 

Операцию провели в медицинском учреждении неподалеку от Александрии в ноябре 2018 года. «Помню, как придя в себя, я почувствовал туман в голове», — делится Йонас. Первым, что он заметил, было жужжание плохо вкрученной лампочки, которое напоминало возню застрявшего насекомого. Потом вспыхнула боль, следом нахлынули страх, паника и злость. «Я кричал изо всех сил. Мне хотелось убраться оттуда прочь». Йонас перевернулся, и его стошнило на пол. 

Прошло несколько часов. Наконец дверь открылась, и вошел человек с планшетом для бумаг. Он объявил, что Али скоро придет, и после этого Йонас будет свободен. Неизвестный дал две таблетки обезболивающих, стакан воды и, прежде чем Йонас успел задать хоть один вопрос, снова исчез за дверью. 

Когда Али в конце концов появился, он сразу велел Йонасу одеваться. Голос его был строгим, а от былого очарования не осталось и следа. Медсестра сняла капельницу, и двое крепких мужчин сопроводили Йонаса обратно до машины. Следующие две недели он приходил в себя в каирской квартире. За ним пристально наблюдали, следя, чтобы Йонас никуда не ушел — он не должен привлекать внимание. Заметь парня кто-нибудь в таком состоянии, могла бы появиться полиция. Безопаснее держать Йонаса вдали от посторонних глаз. 

За почку ему обещали $10 000, но он получил наличными всего шесть. Этого хватило, чтобы разобраться с долгами, но за переправу через Средиземное море контрабандисты требовали еще $3 500. Йонас пошел в полицию и сообщил о незаконной деятельности Али. Пока он пытался объяснить, что его обманом заставили продать почку, в комнату вошел второй полицейский. Он уведомил Йонаса, что продажа почки является преступлением. Полицейский достал блокнот и попросил Йонаса предъявить документы. Тот стал хлопать по карманам в поисках бумаг, которых, как он знал, у него не было. 

Сотрудники полиции посмеялись над Йонасом, не похожем на египтянина ни темной кожей, ни кучерявыми волосами. Если он беженец, ему стоило обратиться в УВКБ ООН. Но мог быть и другой сценарий: нелегальная миграция. На это второй полицейский напомнил, что, если документы не найдутся, они имеют право на арест и депортацию подозреваемого. 

Йонас пожалел о решении обратиться в полицию. Он нервно смотрел по сторонам, ожидая, когда кто-нибудь снова с ним заговорит. Второй полицейский презрительно улыбнулся и сказал, что Йонас свободен. 

Я стал изучать торговлю органами, чтобы разобраться в ее схемах и том, как посредники оправдывают свои действия. Как выяснилось, некоторые из них в курсе моих исследований. Среди них оказались те, кто захотел встретиться со мной, чтобы узнать побольше и объяснить свою позицию. 

Посредники, с которыми мне довелось поговорить, не всегда оценивают свои действия как что-то плохое. По их мнению, если кого-то и нужно винить, то врачей, которые сознательно проводят незаконные операции. Сами же посредники по большей части видят себя поставщиками услуг, лишь звеном в цепи и без того прогнившей медицинской системы. Для них это не более чем бизнес. 

С Хакимом я познакомился в Египте в феврале 2020 года. В посреднический бизнес его привели финансовые проблемы. Как сказал сам Хаким: «Мой дядя взял меня под крыло». Семья моего собеседника родом из Хартума (столицы Судана), а его дядя был успешным посредником, чьи связи с врачами и отделениями трансплантации охватывали не только Египет, но и другие страны (преимущественно, Саудовскую Аравию, Оман и ОАЭ). Хаким поделился, что родственник свел его «со всеми крупными шишками, врачами и другими посредниками, которые ведут дела с клиентами». Под клиентами он имел в виду пациентов — из Египта, Европы, Северной Америки и с Ближнего Востока, — перенесших трансплантацию. 

На момент нашего знакомства Хаким проживал в Каире и занимался тем, что вербовал доноров, после чего перенаправлял их на своего дядю. За много лет до этого, в марте 2004 года, хартумское правительство при поддержке отрядов «Джанджавид» (в переводе с арабского означающее «джинн на коне» — прим. Newочём) начало безжалостную кампанию против повстанцев в регионе Дарфур. За время боев сотни мирных жителей погибли, а многие тысячи были вынуждены покинуть свои дома. Возник хаос, и Хаким увидел в нем возможность наживы. Он связался с контрабандистами в Хартуме, многие из которых знали нужных людей на границе Судана и Египта. Те, в свою очередь, могли пропустить мигрантов в обмен на определенную сумму. Посредники стали активно предлагать свои услуги всем, кто, отчаявшись сбежать от сражений, мог согласиться продать почку. Хаким вспоминает: «Я думал так: эти люди находятся в крайне тяжелом положении. Может, кто-то из них согласится продать почку за $5000. В Каире это обошлось бы дороже».

Стоимость пересадки органа на мировом черном рынке колеблется от $20 000 до $200 000 — чем качественнее лечение и уход, тем, как правило, дороже. «Донорам» же от этих сумм достаются копейки. При этом, размеры выплат варьируются от страны к стране. Есть свидетельства, что на Филиппинах и в Колумбии обнищавшие фермеры и попавшие в кабалу работники получали за почку менее $2000. Для сравнения, в Израиле и Турции почки продаются по цене в $10 –$20 тыс.

В Египте почку можно продать как за $5000, так и за $20тыс. Пациенты, или, как их называют, «туристы-трансплантологи», платят за пересадку почки от $50 до $100 тыс (вместе с расходами на дорогу и пребывание). Цены, как правило, отражают ситуацию на рынке. Часть работы посредника заключается в том, чтобы «прощупать» обеспеченность покупателя и установить минимальный ценник, на который согласится продавец. Вместе с тем малоимущие и безработные продавцы с неопределенным правовым статусом не в силах диктовать условия. Именно поэтому нелегальные мигранты превращаются в основную цель торговцев. 

Затяжные конфликты в Дарфуре обеспечили стабильный приток людей, чье отчаянное положение можно по-разному монетизировать: кому-то нужно пересечь границу, кого-то можно продать, а у кого-то извлечь органы. По словам Хакима, в неделю через него проходят 20-30 продавцов, которые сами связываются с ним через контакты в Хартуме. «Сначала мы договариваемся о сделке [продаже органов], а потом я звоню дяде и говорю, чтобы он готовился принимать людей. После операции многие продолжают путь к побережью в попытке пересечь Средиземное море». Однако мало кому, по его словам, это удается.

Я спросил у Хакима, не мучает ли его совесть за то, что он подобным образом наживается на людях. Он ответил: «Да, я им сочувствую. Но я всегда соблюдаю свою часть уговора. Есть посредники, которые бьют с тобой по рукам, а после операции исчезают, бросая ни с чем. Это примерно 40% всех случаев». 

Многим не платят обещанные деньги, но, поскольку продажа почки незаконна, жертвы обмана ничего не смогут с этим сделать. Посредники и связанные с ними медицинские работники прекрасно знают о запретах, поэтому используют опасность уголовного преследования как способ заткнуть своих жертв. 

С Хибой, молодой матерью-одиночкой из Судана, я познакомился в Каире в марте 2020 года. На продажу почки ее толкнула нужда: требовались деньги на уход за маленькой дочерью. Девушке обещали заплатить $10 тыс, но от этой суммы она получила лишь четыре. После операции Хиба вернулась в больницу за обещанной платой. Но еще до процедуры девушка подписала документы, по которым она жертвует почку безвозмездно. Этот пункт обеспечивал юридическую защиту всем причастным к операции. А саму Хибу, если бы она решила обратиться в полицию, могли арестовать за незаконную продажу почки. В конечном счете, у нее не было никаких рычагов, чтобы получить свои деньги. 

Одна из причин, по которым в мире так редко выносятся приговоры за незаконное извлечение органов, это нежелание самих жертв говорить об этом вслух. Другая причина — коррумпированность системы. Хаким предполагает, что врачи дают взятки полиции, чтобы избежать расследований в свой адрес. Правда, он расплывчато добавил: «Врачи не управляют этим бизнесом. Они лишь платят проценты тем, кто действительно главный. Никто не знает, что это за люди и чем они занимаются. Известно лишь, что они берут с врачей комиссию и ведут дела. Иначе врачи не могли бы заниматься трансплантацией».

На мое уточнение, имеет ли он в виду людей из правительства, Хаким ответил коротко: «Я про тех, кто сверху». По его словам, опасность ареста работает как форма административного вымогательства. Коррумпированным медработникам, которые занимаются незаконной пересадкой органов, приходится покупать себе защиту от уголовного преследования. Те, кто отказываются платить, рискуют оказаться в тюрьме. 

Три года спустя, в марте 2023 я снова встретился с Хакимом, но уже в Хартуме. В город меня привели мои контакты из Египта: по их сообщениям, из Хартума в Каир налажен поток людей для изъятия органов. Этим людям, преимущественно выходцам из Дарфура, обещали безопасную переправу в Европу по схеме «езжай сейчас, плати потом». Но как только они прибывали в Каир, ценой за остаток пути оказывалась почка. 

Я спросил у Хакима в WhatsApp, знает ли он что-нибудь об этом. Он ответил мне так: «Если хочешь поговорить, сейчас я в Хартуме. Такие вещи по телефону не обсуждают».

Не знаю, хотел ли Хаким нагнать драматизма, но он предложил встретиться на кладбище неподалеку от острова Тути — места, где Белый Нил сливается с Синим. Мы обсудили растущее напряжение между армией Судана и Силами быстрого реагирования (СБР). Уже через месяц после нашей встречи борьба двух сторон вылилась в ожесточенные уличные бои. Конфликт очень быстро перерос в гражданскую войну, которая бушует в стране по сей день. Согласно отчету Международной организации по миграции, более 10 миллионов человек в Судане стали вынужденными переселенцами. И всем им нужна гуманитарная помощь. 

«Как идет бизнес?», — поинтересовался я у Хакима. 

«Из-за конфликтов стало бежать больше людей», — ответил он. «Одни пытаются уйти в Ливию. Другие хотят пересечь Средиземное море через Египет, но это сложнее. Иногда приходится идти на жертвы». Хаким сказал мне, что ничего не знает об изъятии органов у беженцев. Но добавил, что в тяжелые времена люди часто вынуждены делать то, на что в других условиях никогда бы не решились. 

Война в Судане и вызванный ей гуманитарный кризис толкают людей на крайние меры. В попытке покинуть зоны сражений, люди всё чаще продают почки, потому что это последняя «валюта», которая может их спасти. В июне 2023 года я связался с двумя девушками из Судана, бежавшими от боев в Хартуме. Рания и Фатима учились в Хартумском университете, и в апреле 2023 пережили рейд главного здания силами СБР. «Мы пытались спрятаться от боев», — рассказала по телефону Рания. «В кампусе было много студенток, которые боялись покидать укрытия. Мы думали, что находимся в безопасности, но солдаты нашли нас и силой заставили вступить с ними в связь». 

Вскоре после этого они собрали свои вещи и сели на автобус до границы с Южным Суданом. Они слышали, что путь на юг дешевле, чем на север в Египет. К тому же у Рании был брат в Кампале, столице Уганды, до которого девушки надеялись добраться. Их путешествие длилось семь дней: из Хартума они поехали в Ренк, маленький приграничный город в Южном Судане, где тысячи человек развернули временные лагеря. Условия их жизни были тяжелыми: из-за нехватки пищи и воды, проблем с медициной и царившей антисанитарии люди сталкивались с болезнями, голодом и насилием. Каждый день прибывали тысячи новых беженцев. «Люди набивались в кучи под брезентовыми крышами, — вспоминает Рания. — Повсюду были комары. Не хватало еды, воды и мыла. Мы отчаянно нуждались в организованной поддержке. Это был хаос».

Когда Рания и Фатима прибыли в палаточный лагерь на краю города, к ним подошли люди в штатском. Они продавали билеты на рейсы до Южного Судана, вылетавшие с небольшого аэропорта под Ренком. Самолеты отправлялись в два города: до Джубы, столицы, и до Нимуле. Несмотря на то, что аэродром должен был быть частью гуманитарного коридора, рейсы контролировались вооруженными отрядами, которые брали за посадку огромные суммы. «Они требовали очень много, — рассказала мне Рания. — И каждый день становилось только дороже. Военные сказали, что, если у нас нет денег, мы можем переспать с ними». 

На отказ девушек военные предложили расплатиться еще кое-чем — почкой. «Они сказали, что только так мы сможем убраться из страны, — вспоминает Фатима. — Я знаю, что двое беженцев согласились на продажу, но что с ними стало, мне неизвестно. Я боялась, что меня убьют и заберут органы». 

Через две недели после того, как Рания и Фатима попали в Ренк, они написали мне из Кампалы. «Родственники из Уганды дали нам немного денег. Они заплатили контрабандисту $500, чтобы тот довез нас до столицы, — рассказала Рания. — За перевозкой людей не следили ни гуманитарные организации, ни правительство. Водители и военные пытаются ободрать беженцев на каждом шагу». 

В Ренке девушки видели, как большие грузовики вывозят сотни людей в транзитные лагеря на юг, по слухам, более просторные и благоустроенные. Кто-то набивался в тесные и переполненные лодки, чтобы по Нилу добраться до города Малакаль. Оттуда им предстояло двигаться к Джубе 970 километров на юг. И каждый этап пути стоит денег. 

Фатима сказала мне: «Мы делимся нашей историей не просто так. Люди, которые застряли в Судане, отчаянно нуждаются в поддержке. В Дарфуре происходит геноцид. Но никому до этого нет дела. Каждый день там насилуют женщин. Убивают и похищают детей. Люди в отчаянии. Это то состояние, в котором ты соглашаешься продать почку». 

По материалам The Guardian
Автор: Шон Коламб
Иллюстрация: Дина Со’Отех

Переводили: Елизавета Яковлева, Георгий Щерба
Редактировала: Валерия Зитева