.jpeg?#)
слон
Lokesh PadmashaliМы зачарованы яркими сюжетами "Скотного двора" или "1984" и забываем, насколько Джордж Оруэлл сильный писатель. Чтобы понять это достаточно перечитать его эссе. Например "Некоторые мысли об Жабе Обыкновенной", "Оглядываясь назад на войну в Испании" или "Стрельба в слона". Остановлюсь на последнем — это сильный и глубокий рассказ о сбежавшем слоне, убившем человека и о белом офицере в Бирме, который должен навести порядок. Процитирую небольшой отрывок:«…я ни в малейшей степени не хотел стрелять в слона. Я решил, что понаблюдаю за ним некоторое время, чтобы убедиться, что он снова не станет свирепым, а затем пойду домой. Но в этот момент я оглянулся на толпу, которая следовала за мной. Это была огромная толпа, по меньшей мере, две тысячи человек, и она росла с каждой минутой. Я смотрел на море желтых лиц над кричащей одеждой – все лица были счастливы и возбуждены этим небольшим развлечением, все были уверены, что слона собираются пристрелить. Они наблюдали за мной, как наблюдали бы за фокусником, собирающимся выполнить свой трюк. Я им не нравился, но с волшебным ружьем в руках на меня стоило посмотреть. И вдруг я понял, что мне необходимо убить слона. Люди ожидали этого от меня, и я должен был это сделать; я мог чувствовать, как две тысячи их воль непреодолимо толкают меня вперед. И именно в этот момент, когда я стоял там с винтовкой в руках, я впервые осознал всю пустоту и тщетность владычества белого человека на Востоке. Вот я, белый человек с ружьем, стоял перед безоружной толпой туземцев – казалось бы, ведущий актер пьесы; но на самом деле я был всего лишь марионеткой, которую толкали туда-сюда по воле этих желтых лиц позади. Я осознал в этот момент, что когда белый человек становится тираном, он разрушает свою собственную свободу. Он становится чем-то вроде пустого манекена, условной фигуры сахиба. Ибо условием его правления является то, что он должен потратить свою жизнь на то, чтобы произвести впечатление на «туземцев», и поэтому в каждом кризисе он должен делать то, чего «туземцы» ожидают от него. Он надевает маску и его лицо прирастает к ней. Я должен был застрелить слона. Сахиб должен действовать как сахиб; он должен казаться решительным, знать, что у него на уме, и делать определенные вещи. Чтобы прийти с винтовкой в руке, когда две тысячи человек маршировали за мной по пятам, а затем позорно отступать, ничего не сделав – нет, это было невозможно.Толпа посмеялась бы надо мной. А вся моя жизнь, жизнь каждого белого человека на Востоке, была одной долгой борьбой за то, чтобы над ним не смеялись».p.s.Мне кажется, что я понимаю, что толкало Алексея Навального на самоубийственное возвращение в Россию. Железная воля тысяч и тысяч никчемных людей, которые за всю свою жизнь не совершили ни одного достойного поступка, которые смеялись над лучшими человеческими качествами, которые называли Навального "клоуном", "мурзилкой" и "кремлевским проектом". И которые очень хотели драмы — она щекотала их нервы. И Навальный пошел на это, искренне считая, что эти люди не безнадежны, что если не их, то хотя бы их детей еще можно спасти.Близится наше время.Люди уже расселись.Мы умрем на арене.Людям хочется зрелищ.
Lokesh Padmashali
Мы зачарованы яркими сюжетами "Скотного двора" или "1984" и забываем, насколько Джордж Оруэлл сильный писатель.
Чтобы понять это достаточно перечитать его эссе. Например "Некоторые мысли об Жабе Обыкновенной", "Оглядываясь назад на войну в Испании" или "Стрельба в слона". Остановлюсь на последнем — это сильный и глубокий рассказ о сбежавшем слоне, убившем человека и о белом офицере в Бирме, который должен навести порядок. Процитирую небольшой отрывок:
«…я ни в малейшей степени не хотел стрелять в слона. Я решил, что понаблюдаю за ним некоторое время, чтобы убедиться, что он снова не станет свирепым, а затем пойду домой.
Но в этот момент я оглянулся на толпу, которая следовала за мной. Это была огромная толпа, по меньшей мере, две тысячи человек, и она росла с каждой минутой. Я смотрел на море желтых лиц над кричащей одеждой – все лица были счастливы и возбуждены этим небольшим развлечением, все были уверены, что слона собираются пристрелить. Они наблюдали за мной, как наблюдали бы за фокусником, собирающимся выполнить свой трюк. Я им не нравился, но с волшебным ружьем в руках на меня стоило посмотреть.
И вдруг я понял, что мне необходимо убить слона. Люди ожидали этого от меня, и я должен был это сделать; я мог чувствовать, как две тысячи их воль непреодолимо толкают меня вперед. И именно в этот момент, когда я стоял там с винтовкой в руках, я впервые осознал всю пустоту и тщетность владычества белого человека на Востоке.
Вот я, белый человек с ружьем, стоял перед безоружной толпой туземцев – казалось бы, ведущий актер пьесы; но на самом деле я был всего лишь марионеткой, которую толкали туда-сюда по воле этих желтых лиц позади. Я осознал в этот момент, что когда белый человек становится тираном, он разрушает свою собственную свободу. Он становится чем-то вроде пустого манекена, условной фигуры сахиба.
Ибо условием его правления является то, что он должен потратить свою жизнь на то, чтобы произвести впечатление на «туземцев», и поэтому в каждом кризисе он должен делать то, чего «туземцы» ожидают от него. Он надевает маску и его лицо прирастает к ней. Я должен был застрелить слона. Сахиб должен действовать как сахиб; он должен казаться решительным, знать, что у него на уме, и делать определенные вещи. Чтобы прийти с винтовкой в руке, когда две тысячи человек маршировали за мной по пятам, а затем позорно отступать, ничего не сделав – нет, это было невозможно.
Толпа посмеялась бы надо мной. А вся моя жизнь, жизнь каждого белого человека на Востоке, была одной долгой борьбой за то, чтобы над ним не смеялись».
p.s.
Мне кажется, что я понимаю, что толкало Алексея Навального на самоубийственное возвращение в Россию. Железная воля тысяч и тысяч никчемных людей, которые за всю свою жизнь не совершили ни одного достойного поступка, которые смеялись над лучшими человеческими качествами, которые называли Навального "клоуном", "мурзилкой" и "кремлевским проектом". И которые очень хотели драмы — она щекотала их нервы. И Навальный пошел на это, искренне считая, что эти люди не безнадежны, что если не их, то хотя бы их детей еще можно спасти.
Близится наше время.
Люди уже расселись.
Мы умрем на арене.
Людям хочется зрелищ.
