Ответ bemmby в «Про медиков и женское стеснение»
Было мне 17 лет. Привезли меня в больницу, к гинекологу. На медицинское освидетельствование после группового изнасилования и попытки убийства. Год, если интересно, был 2008. Провинция. И вот лежу я на гинекологическом кресле, голова плохо соображает после побоев, перед глазами всё плывёт, пялюсь в белый, покрытый трещинами, потолок, пытаясь не сорваться в истерику, постепенно осознавая, всё, что со мной сделали и что могли сделать, но не успели. Родители ещё в пути, я одна в пустом кабинете. У меня всё болит, мне страшно, стыдно, плохо и кажется, что хуже уже быть не может. Открывается дверь, я закрываю глаза, чтобы никого не видеть, надеюсь, что меня скоро отпустят, что приедет мама. И тут хорошо поставленный голос громко вещает:- Обратите внимание, обычно мы наблюдаем разрывы на 3 и 9 часов, а здесь - интересный случай: 2, 5 и 7.Я распахиваю глаза. Помимо врача, меня с интересом осматривает пять или шесть студентов. Изнасилованную полузадушенную семнадцатилетку, без родителей, напуганную, в шоке и на грани истерики. Я тогда впала в ступор и до разговора со следователем вообще ни слова не могла сказать. Честно, это было хуже, чем потом давать показания и рассказывать, в присутствии матери, как меня поймали, куда затащили, кто и куда чего совал и в какой последовательности. Хуже, чем проходить два опознания, чем читать материалы дела перед отправкой в суд в собственный день рождения. Вот это сраное "Интересный случай" и несколько пар любопытных глаз, когда я максимально беззащитна и мне плохо. Я не знаю, чем думали господа медработники, устроив мне эту экзекуцию. И не представляю, где мне надо было взять тогда силы, чтобы отстаивать себя и то, что мне неприятно быть экспонатом.
Было мне 17 лет. Привезли меня в больницу, к гинекологу. На медицинское освидетельствование после группового изнасилования и попытки убийства. Год, если интересно, был 2008. Провинция.
И вот лежу я на гинекологическом кресле, голова плохо соображает после побоев, перед глазами всё плывёт, пялюсь в белый, покрытый трещинами, потолок, пытаясь не сорваться в истерику, постепенно осознавая, всё, что со мной сделали и что могли сделать, но не успели. Родители ещё в пути, я одна в пустом кабинете. У меня всё болит, мне страшно, стыдно, плохо и кажется, что хуже уже быть не может.
Открывается дверь, я закрываю глаза, чтобы никого не видеть, надеюсь, что меня скоро отпустят, что приедет мама. И тут хорошо поставленный голос громко вещает:
- Обратите внимание, обычно мы наблюдаем разрывы на 3 и 9 часов, а здесь - интересный случай: 2, 5 и 7.
Я распахиваю глаза. Помимо врача, меня с интересом осматривает пять или шесть студентов. Изнасилованную полузадушенную семнадцатилетку, без родителей, напуганную, в шоке и на грани истерики.
Я тогда впала в ступор и до разговора со следователем вообще ни слова не могла сказать. Честно, это было хуже, чем потом давать показания и рассказывать, в присутствии матери, как меня поймали, куда затащили, кто и куда чего совал и в какой последовательности. Хуже, чем проходить два опознания, чем читать материалы дела перед отправкой в суд в собственный день рождения. Вот это сраное "Интересный случай" и несколько пар любопытных глаз, когда я максимально беззащитна и мне плохо.
Я не знаю, чем думали господа медработники, устроив мне эту экзекуцию. И не представляю, где мне надо было взять тогда силы, чтобы отстаивать себя и то, что мне неприятно быть экспонатом.
