«Судья спрашивает: „Поедешь обратно?“» В Петербурге и Ленобласти против военных-отказников возбудили как минимум 600 дел. Кто они? И как их судят?
«Новая народная статья — это 337, самовольное оставление части», — сказал «Бумаге» в феврале бывший политзаключенный Виктор Филинков. Мы проверили: хотя за «самоволку» и дезертирство судят всё еще не так массово, как за наркотики и кражи, дела против военных в судах Петербурга и Ленобласти с 2023 года рассматривают почти ежедневно. Нередко фигуранты дел о «самоволке» — […]
«Новая народная статья — это 337, самовольное оставление части», — сказал «Бумаге» в феврале бывший политзаключенный Виктор Филинков. Мы проверили: хотя за «самоволку» и дезертирство судят всё еще не так массово, как за наркотики и кражи, дела против военных в судах Петербурга и Ленобласти с 2023 года рассматривают почти ежедневно.
Нередко фигуранты дел о «самоволке» — это военные, которые загуляли в отпуске, пытались получить лечение, бежали от своего командира. Рассказываем истории этих людей и объясняем, многих ли потом снова отправляют на фронт и какие особенности рассмотрения дел против военных в Петербурге и Ленобласти.
«I need protection Asylum» Как мобилизованный пытался прорваться через границу с Финляндией, а в итоге попал в колонию строгого режима
— У нас больше нет сына, — отказываясь продолжать диалог, говорит 66-летняя женщина, мать дезертира Сергея Загоруйко.
В начале октября 2023 года 30-летний омский мобилизованный, учитель биологии по образованию Сергей Загоруйко доехал на такси до окраины Выборгского района Ленобласти, с помощью навигатора и компаса он построил маршрут до леса на границе России и Финляндии. Подойдя к забору из колючей проволоки, военный перерезал несколько прутьев кусачками, перелез и направился в сторону границы. Загранпаспорта у Сергей не было, но он заранее сделал табличку с надписями «I need protection Asylum» и «Tervitsen suojaa Turvapaikka» (в переводе с английского и финского — «Мне нужна защита, убежище»).
Запросить убежище Сергей не успел. Его задержали российские пограничники. Информацию об уголовном деле против Загоруйко «Бумага» нашла на сайте Выборгского военного суда. Мобилизованному вменили две статьи — незаконное пересечение госграницы (ч. 1 ст. 322 УК РФ) и дезертирство (ч. 3 ст. 338 УК РФ). Вину он признал.
В суде Загоруйко рассказал, что его отправили на войну в Украине в октябре 2022-го — после объявления мобилизации. В феврале 2023-го мужчина получил ранение и лечился в военном госпитале, но после реабилитации ему поставили категорию здоровья «А» — «годен». Сергей не хотел возвращаться на фронт. Какое-то время он жил «по различным адресам», семья искала его и публиковала объявления в соцсетях. Через полгода он решился на побег из страны. Сергей хотел вернуться в Россию после окончания войны и помилования дезертиров, пояснял он в суде.
Загоруйко приговорили к 7,5 годам колонии строгого режима. Его мать в Омске на фоне уголовного дела сына пережила инфаркт, рассказала сестра Сергея.
СОЧи и дезертиры. Как в России преследуют военных
Отказников в армии называют «пятисотыми» — по аналогии с «двухсотыми» (погибшие) и «трехсотыми» (ранеными). Часть из них бежит из страны (например, с помощью проекта «Идите лесом»), но нередко такие военные становятся фигурантами уголовных дел.
Накануне объявления мобилизации, 20 сентября 2022-го, Госдума ужесточила наказания для военнослужащих. Поправки коснулись 337-й и 338-й статей УК РФ — это самовольное оставление части (СОЧ на армейском жаргоне) и дезертирство. Если раньше за то, что человек покидает военную часть на срок от месяца, максимальным наказанием было 5 лет лишения свободы, то сейчас, согласно поправкам, могут отправить в колонию на срок до 10 лет. Для дезертиров максимальное наказание также увеличилось вдвое — с 7 до 15 лет.
— Если отсутствовать [на службе] больше месяца, могут наказать по 337 УК сроком до 10 лет лишения свободы в колонии общего режима. <…> Если человек оставляет службу не на время, а навсегда, могут наказать по 338 УК за дезертирство в период мобилизации — до 15 лет строгого режима. Чтобы обвинить в дезертирстве, нужно доказать умысел избежать службы навсегда, — поясняет правозащитный проект для помощи отказникам «Призыв к совести».
Таким умыслом, согласно постановлению пленума Верховного суда, могут посчитать приобретение поддельных документов, удостоверяющих личность, или устройство на работу. Однако на практике проект «Призыв к совести» заметил и другие обстоятельства, которые суд рассматривает как умысел для дезертирства: «жил без регистрации по адресу, не известному командованию»; «не сообщил родственникам и знакомым о статусе военнослужащего»; «сообщил, что не хочет участвовать в СВО».
В 10 раз больше дел, чем до начала войны. Сколько отказников преследуют в Петербурге и чем наш регион отличается от остальных
В российские военные суды за 2023–2024 годы, по данным «Медиазоны», поступило более 15 тысяч уголовных дел об отказе от службы: по статьям о самовольном оставлении части (337 УК), дезертирстве (338 УК) и неисполнении приказа (332 УК). Другие данные приводят украинское разведывательное коммьюнити InformNapalm и OSINT-сообщество Frontelligence Insight — они ссылаются на «внутреннюю презентацию» российских чиновников. Согласно их информации, только за 2024 год в российской армии якобы было зафиксировано более 50 тысяч случаев самовольного оставления части (ст. 337 УК РФ), при этом только около 20 тысяч отказников попали под уголовное преследование.
В данных украинского проекта также указана доля возбужденных уголовных дел от общего числа отказников. Реже всего уголовные дела заводят именно в Ленинградском военном округе (в него входят регионы Северо-Запада) — только в 13,5 % случаев (в 412 кейсах из 3052). Для сравнения, в Восточном округе уголовные дела возбуждали, по данным расследователей, в 86 % случаев.
«Бумага» выяснила: с 2023 года по 15 апреля 2025-го в Петербурге и Ленобласти было возбуждено 596 дел по статьям о самовольном оставлении части (ст. 337 УК РФ) и дезертирстве (ст. 338 УК РФ). За предыдущие четыре года, с 2019-го по конец 2022-го, таких дел возбуждено почти в 10 раз меньше — 65.
— 337 статья применяется чаще, так как по ней предусмотрен условный срок. При условном сроке военнослужащий подлежит возвращению на фронт, — рассказывает «Бумаге» помогающий отказникам правозащитный проект «Призыв к совести». — Кроме того, военнослужащий может сам заявить о самовольном оставлении части, в таком случае он не может считаться дезертиром и привлекаться по 338-й.
Слова правозащитников подтверждает адвокат по военным делам, пожелавший остаться анонимным. По его словам, нет никаких указаний, что нужно сурово наказывать именно по статье о дезертирстве, поэтому часто следователи идут по более простому пути и вменяют 337-ю статью — самовольное оставление части.
Мы учитывали, что массово уголовные дела начали возбуждать именно с 2023 года — спустя время после объявления мобилизации. До этого, даже после начала войны в Украине и ужесточения законов в 2022-м, нередко суды рассматривали не связанные с нынешними боевыми действиями кейсы. Например, с октября 2022-го за дезертирство судили мужчину, который прятался от военной службы с 2004 года.
Данные мы собирали у трех гарнизонных военных судов, которые рассматривают дела по военным статьям: Выборгском, Санкт-Петербургском и 224-м.
По закону, 6 из 16 районов Ленобласти входят в юрисдикцию Карельского военного суда (Лодейнопольский и Подпорожский районы) и Великоновгородского военного суда (Бокситогорский, Киришский, Лужский и Тихвинский районы). Эти районы не представлены в выборке.
Статья о самовольном оставлении части — одна из самых быстрорастущих по количеству уголовных дел в Петербурге и России, но при этом количество расследованных дел по ней не столь велико, как по «народным» статьям о краже и наркотиках. Так, за 2023–2024 годы о краже, согласно отчетам петербургской прокуратуры, было расследовано более 12 тысяч преступлений, о незаконном обороте наркотиков — более 8 тысяч.
В то же время количество дел об оставлении части (539) превышает число расследованных в Петербурге в 2023-2024 годах преступлений о разбое (350), о незаконном обороте оружия (273), хулиганстве (232), об убийстве и покушении на убийство (192) и об изнасиловании (108).
Восемь лет за угон со стоянки у военной части. В чем еще обвиняют тех, кого судят по статьям о «самоволке» и дезертирстве
Сразу в трех делах о дезертирстве, которые рассматривались в Выборгском районе Ленобласти, была дополнительная уголовная статья — «незаконное пересечение границы». Это значит, что фигурантов этих дел задержали на границе с Финляндией.
При этом вместе со статьей о самовольном оставлении части контрактникам и мобилизованным из Петербурга и Ленобласти, как выяснила «Бумага», вменяют и обычные, гражданские преступления. Самые частые — кража (18 случаев) и незаконный оборот наркотиков (11 случаев). Редкие — убийство (1 случай) и причинение вреда здоровью, которое привело к смерти потерпевшего (2 случая).
— Некоторые военнослужащие при самовольном оставлении части совершают различные преступления. Как правило, их задерживают во время самоволки, — поясняют «Бумаге» правозащитники из «Призыва к совести». — Если военнослужащего планируют отправить на передовую, то дополнительные статьи могут использовать в качестве «аргумента» [в уговорах вернуться на фронт].
В большинстве случаев военные суды Петербурга и Ленобласти не публикуют приговоры. Однако «Бумага» нашла открытый кейс от октября 2023 года: тогда Выборгский военный суд приговорил к колонии строгого режима Александра Свиридов, контрактника с двумя несовершеннолетними детьми, — ему вменили угон автомобиля (ст. 166 УК РФ) и сразу три случая самоволки (ст. 337 УК РФ). В 2000-х Свиридов отсидел 13 лет за убийство в Тамбовской области, а в 2022-м получил государственную награду «за участие в СВО».
Из нового приговора следует, что в начале 2023 года военный угнал «Шкоду» своего знакомого со стоянки вблизи военного городка Каменка — там располагается военная часть № 02 511, которую правозащитники называют одной из самых проблемных в регионе: часто сообщается о суицидах и насилии в ней, также из нее отправляли на войну в Украине срочников. Вечером того же дня Свиридова нашли пьяным внутри поврежденной машины на обочине. Что с ним произошло после покупки алкоголя в магазине, военный не помнил, но финансовый ущерб своему знакомому он возместил.
Уже после угона Александр Свиридов трижды покидал военную часть: после лечения в марте 2023-го он на месяц, по его словам, уехал оформлять развод с женой, еще дважды — летом 2023-го — он на несколько недель уезжал к своей новой партнерке.
По совокупности нарушений военного приговорили к 8 годам колонии — причем больше половины срока добавили именно из-за самоволки. После приговора мужчина вновь оказался на войне: через год после рассмотрения дела пост о его пропаже без вести появился в закрытом чате родственников военных, заметила «Бумага». Свиридов пропал в районе села Старица Харьковской области: там ведутся ожесточенные бои.
«Судья спрашивает: „Поедешь обратно?“» Из-за чего военные бегут из армии и как их судят
Сергею — 30 лет (редакции известны и другие личные данные военного, в нашем распоряжении также есть его документы, но мы не публикуем фамилию по просьбе спикера). В мае 2024-го он получил осклочные ранение ног на южно-донецком направлении, пару недель пролежал в больнице. Но лечение ему показалось недостаточным, а необходимую операцию, по его словам, ему так и не провели — из-за осколка в колене правой ноги он с трудом ходит.
Уже летом Сергей поехал в Петербург, чтобы попросить об операции в ВМА имени Кирова. Там его задержала комендатура, военного отправили в спецблок при части в Каменке — сами солдаты этот спецблок называют Центром СОЧ.
— Я даже не знал, что меня подали в СОЧ, — продолжает Сергей. — Я задержался дома [в ЯНАО] на полтора месяца из-за того, что плохо передвигался, у меня болел сустав. Дома я консультировался с врачами. Мне сказали, что нормально прооперировать смогут только в Питере, вот я и полетел. После задержания в Каменке мне поставили категорию «А» (это категория годности к военной службе; «А» — это абсолютно здоров и не имеет никаких проблем со здоровьем — прим. «Бумаги»). Они даже нормально не посмотрели, сказали поднять ногу — и всё. Осколок в колене их не интересовал. Хотя сейчас [сослуживцы] говорят, что парня даже с аппаратом Илизарова отправили на войну…
Против контрактника возбудили уголовное дело. Затем — еще до конца судебных разбирательств — одним днем снова отправили на фронт. Сейчас он воюет в штурмовом отряде.
— В Центре СОЧ у нас содержались и те, кого подали в СОЧ по ошибке. Были и люди без уголовок. Но большинство из тех, кто побывал там [на войне], не хочет возвращаться. Там командиры отправляют людей в мясные штурмы. Судья спрашивала у ребят: «Поедешь обратно?» Если человек отказывался, то его отправляли в тюрьму. При мне людей сажали на сроки от 5 до 7 лет. Но я ведь, например, не отказываюсь от службы, я просил операцию. За что меня судят? Я же сам сейчас на фронте, — вопрошает Сергей.
Сам Сергей — из семьи донецких силовиков. Его отец — подполковник в запасе, мама — майор полиции. В 2014 году Сергей, по его словам, поддержал пророссийских сепаратистов, вступил в «народное ополчение», затем участвовал в боях при Дебальцево и за донецкий аэропорт.
Когда активные бои на Донбассе закончились, Сергей получил юридическое образование и пошел служить в МВД: сперва в Донецке, а в 2019 году уехал в Ямало-Ненецкий автономный округ. В 2023 году мужчина решил заключить в Москве контракт с Минобороны — ведь в столице выплаты предлагали больше. Но, по его словам, на войну в Украине он пошел не из-за денег, а «чтобы Родину защищать» и чтобы после военной службы построить карьеру в ОМОНе.
— Обидно. Я не для этого столько лет служил в МВД. Но, наверное, против системы не пойдешь. Мне кажется, ничего уже не сделать. Сейчас, чтобы закрыть дело, мне нужно или ранение, или госнаграда. Так говорит начальство, — размышляет Сергей.
Уголовных дел о самоволке против людей, которые, как и Сергей, не вернулись в часть после лечения или отпуска, — десятки. Вот некоторые из них:
- Шесть лет колонии общего режима назначили Сергею Лукинскому, который четыре месяца не вовзвращался в военную часть — по данным суда, он задержался дома после отпуска для восстановления утраченных на войне документов. У мужчины есть маленький ребенок;
- Семь лет колонии-поселения дали Виктору Белякову — мужчина после ранения и лечения в госпитале почти год не появлялся в части, а после задержания военной комендатурой еще раз на несколько недель уехал к родственникам;
- Два года условно получил отец двух маленьких детей и обладатель медали «За Отвагу» Максим Обуховский — мужчина на четыре недели задержался в отпуске, потому что «хотел провести время с семьей». У его матери и у его сына — инвалидность.
Некоторые военные бегут из части, боясь своих же командиров. 37-летнего дончанина Евгения, например, задержали в Подмосковье. Евгений рассказал «Бумаге», что он — военный по образованию — вступил в ряды «народной милиции» «ДНР» еще в 2015 году. В 2022-м он вновь добровольно пошел на фронт.
— Летом 2023 года нас начали заставлять подписывать контракт с Минобороны, что я делать не стал! Но командир взвода грозился расправиться со мной, отправить меня и еще несколько парней штурмовать в один конец, если мы не подпишем контракт. В апреле 2024-го, не дожидаясь, когда меня «обнулят», я решил выехать в Россию, — рассказывает Евгений.
Осенью дончанина задержала военная полиция, против него возбудили дело о самовольном оставлении части — из-за аннексии «ДНР» и «ЛНР» в 2022-м Евгения посчитали контрактником, против которого можно возбудить дело по российским законам. Мужчина признал вину, его приговорили к пяти годам лишения свободы условно.
— Я не отказываюсь служить дальше, но не у себя в части, так как меня там просто убьют, — утверждает Евгений.
По словам военного адвоката, по статье о «самоволке» суды часто назначают условный срок, «если военнослужащий не больше полугода отсутствовал на службе и если он готов вернуться на фронт». «Контроль за поведением условно осужденных возлагается на командование части. Ехать на фронт при этом обязательно. Если человек не готов возвращаться на фронт или если он слишком долго гулял, то ему назначают реальное лишение свободы — от 5 до 10 лет», — говорит юрист.
При этом после возвращения на фронт «военнослужащие с условным сроком нередко вновь самовольно оставляют часть», отмечает проект «Призыв к совести».
«Я пробыл в Украине неделю. На пятый день я выстрелил себе в ногу». Как дезертирам удается сбежать — и почему не против всех отказников возбуждают уголовное дело
В Петербурге, по словам пожелавшей остаться анонимной петербургской правозащитницы, действительно далеко не все случаи «самовольного оставления части» доходят до дела. Многие в «Центре СОЧ» в военной части в Каменке, например, — это люди, которые не попали под уголовное преследование, но их могла искать военная полиция.
Такие центры для содержания тех, кто самовольно оставил часть, есть и в других регионах. 18 апреля в Краснодаре, например, около ста задержанных за «самоволку» военных сломали забор и прорвались за пределы внутренней ограды. Родственники солдат говорили, что их родные устроили бунт, потому что военных — «безглазых, безногих, с психическими отклонениями» — по полгода держали в палатках Центра СОЧ нелегально.
— К ответственности привлекают не всех, — подтверждает «Бумаге» проект «Призыв к совести», — Во-первых, если военнослужащий явился с повинной в течение относительно короткого времени, то ответственность может не наступить. Во-вторых, если военнослужащий заявляет о готовности отправиться на фронт, то его могут отправить на фронт без передачи дела в суд.
Среди тех, кого ищет военная полиция, — Виталий из Поволжья. Ему 22 года. В 2021 году Виталия после учебы в техникуме призвали на срочную службу. Он пытался избежать армии: специально падал с лестницы и ломал ребро. Но это не помогло: осенью его отправили проходить срочную службу в мотострелковую дивизию в Каменке. По его словам, в первые месяцы службы срочников «агитировали подписывать контракт». Сперва Виталий согласился, чтобы заработать денег, а затем передумал и стал писать заявления на отказ. «Но мои бумаги просто рвали и выкидывали», — утверждает он.
— [В начале 2022 года] нас отправили на учения. На тот момент я даже не стрелял ни разу в жизни. Мы ехали в поезде две недели. Я думал: еще чуть-чуть, и нас обратно вернут, а учения будут действительно просто учениями. Но в итоге нас построили в наряд в 4 утра 22 февраля 2022 года, выдали аптечки и погрузили в мотолыги. Я сказал, что не поеду, и пошел спать в палатку. Многие мои друзья и сослуживцы уехали. А нас [отказников] собрали и начали возить кругами, вытаскивали нас из машин, проверяли автоматы, говорили, что среди нас [из-за того, что мы не едем на войну,] есть шпион, — вспоминает Виталий.
В какой-то момент к отказникам приехала военная полиция, и куда-то отвела одного из парней. После этого, говорит Виталий, остальные испугались и согласились поехать в Украину.
— Мы проезжали поля Харьковской области. Вокруг были обстрелы, всё рушилось. Это было ужасно. Я пробыл в Украине неделю. На пятый день после общения с местными жителями (с ними, кстати, запрещали нам контактировать, даже сигаретам нельзя было делиться) я выстрелил себе в ногу. Мы находились в тот момент в доме, который был заставлен фотографиями людьми, которые там жили. Я попросил помощи у Господа и решил, что выстрелить себе в ногу — единственное решение, чтобы не участвовать в войне. Сослуживцам я сказал, что выстрелил случайно. Мне вкололили промедол, а потом отвезли в спортзал школы в Изюме, там мне вытащили пулю. Сейчас ту школу, видимо, разбомобили… — рассказывает Виталий.
После ранения его вертолетом вывезли в Белгородскую область, затем — на лечение в Москву. Летом 2022-го Виталия вернули в часть в Каменке, где ему по-прежнему, по его словам, не давали уволиться и перейти на срочную службу — до объявления мобилизации это, по закону, было разрешено, сейчас контракты считаются бессрочными.
— Я специально ходил с костылями, чтобы делать вид, что не могу служить. Мне отказывали в увольнении. Тогда я попросил освобождение, чтобы съездить в госпиталь в Питере. Там врач был чуваш — как и я — по национальности. И он мне дал справочку о том, что я не годен к военной службе. Когда я отнес эту бумагу в военную часть, от меня требовали сбора других документов. Я этого не сделал, просто уехал домой, — говорит Виталий. Формально его так и не уволили.
В родном регионе Виталий после объявления мобилизации и ужесточения законов о воинской службе жил один на съемной квартире, старался не пересекаться с силовиками и почти не общался с родственниками — его родители поддерживают войну, а младший брат добровольно подписал контракт. В ноябре 2024-го парню и его близким начала звонить военная полиция — от него требовали вернуться в военную часть. «Тем же вечером [после звонков] я был в аэропорту Беларуси и пытался уехать», — продолжает Виталий. Сейчас он в эмиграции и на связи с проектом «Идите лесом».
— Мне повезло. Я не знаю, как это работает, но военная полиция звонила и мне, и моим родителям. Но в розыск меня не подавали, — поясняет дезертир.
— Загулявших военных часто ловит военная полиция либо командование, — добавляет военный адвокат, попросивший об анонимности. — Военных отправляют в Центр СОЧ, а затем — на фронт без дела. Сейчас для государства важнее поставить человека в строй, чем посадить его в тюрьму. В этом смысл.
