Парад. Послесловие
Торжества 9 мая и военный парад на Красной площади привлекли всеобщее внимание, несмотря на обилие других событий. Причина проста – создание информационного повода не было самоцелью, мероприятие стало отражением определённого подхода к международной ситуации, чётким заявлением позиции одной из ведущих стран мира. А на такое всегда реагируют, как бы к нему ни относились. Спустя 80 лет […]
Торжества 9 мая и военный парад на Красной площади привлекли всеобщее внимание, несмотря на обилие других событий. Причина проста – создание информационного повода не было самоцелью, мероприятие стало отражением определённого подхода к международной ситуации, чётким заявлением позиции одной из ведущих стран мира. А на такое всегда реагируют, как бы к нему ни относились.
Спустя 80 лет после окончания Второй мировой войны наглядно подчёркнуто, что она была именно мировая, то есть затронула весь мир и создала основания для совершенно другого международного порядка. И дело не только в учреждении ООН, хотя на тот момент оно было главным политическим последствием. Результаты Второй мировой подвели черту под колониальным устройством планеты, не случайно со второй половины 1940-х гг. процесс деколонизации начал быстро набирать обороты. За тридцать следующих лет от колониальной системы не осталось почти ничего, на большую политическую арену вышли десятки новых стран. Успешность их и способность к поступательному развитию неодинаковы. Но на картину мира они повлияли очень значительно.
Оглядываясь назад из 2025 г., можно утверждать, что тот процесс был для хода истории не менее определяющим, чем холодная война и противостояние сверхдержав. Что наиболее важно сейчас: роль мирового большинства в международных делах быстро растёт – если не как наиболее активных акторов, то как очень живой и оказывающей всё большее влияние на ход событий международной среды. Присутствие на параде гостей из Азии, Африки, Латинской Америки – констатация того, что мир давно и безвозвратно ушёл от ситуации, когда его стержнем было политико-идеологическое противостояние в Северном полушарии. И чрезвычайно важно, что именно в Москве, по приглашению России, прошло мероприятие, ставшее ярким символом этого расширения пространства мировой политики. Продолжением, вероятно, станет аналогичный парад в Пекине в начале сентября, когда будет отмечаться окончание Второй мировой войны в Азии.
Хотим мы того или нет, но память становится всё более политическим явлением, критерием принадлежности к одному или другому сообществу. У каждой нации своя война, и это естественно. Дело не в ревизионизме, а в разном историческом опыте и различных обстоятельствах, в которых он приобретался. Унификация трактовок прошлого нереалистична, вопрос, если так можно сказать, в их гармонизации. Точнее – в понимании, что использование памяти как идеологического оружия ведёт к разрушению основ международного общежития. Касается это не только военной темы, но и многих других сюжетов прошлого столетия, которые потенциально чрезвычайно конфликтны. Особенно, кстати, это относится к тому самому мировому большинству, которое может намного более активно начать предъявлять исторические претензии меньшинству.
Разногласия (скажем мягко) между Россией и Европой по поводу того, что собой представляла война, растут. Усилия по отстаиванию и защите нашего видения совершенно необходимы, но прежде всего для нас самих, для нашего национального строительства. Другие страны будут писать свою историю, ведомые собственными интересами и задачами, и на это практически невозможно повлиять извне. Вопрос в совместимости тех самых интересов и задач, исторических интерпретаций. И тут оказывается, что заметно проще найти почву для неконфликтного взаимодействия с представителями мирового большинства. Как раз по той причине, что у многих из них совсем своя война (это касается разных частей Азии и Африки в первую очередь). И представления не вступают в спор с российскими, как это происходит на Западе, когда одни и те же события трактуются едва ли не диаметрально. С Европой проблема ещё и в том, что гипотетическая смена там элит – от нынешних агрессивно антироссийских либеральных на национал-консервативные – в вопросе исторической памяти едва ли станет освежающим дуновением. Скажем, с «Альтернативой для Германии», которая в целом занимает конструктивную позицию по отношениям с Россией, высок риск кардинально разойтись как раз в связи с прошлым.
Если убрать нюансы, схема получится следующая. Прежний мировой порядок был основан на результатах Второй мировой войны, соответственно, требовался некий консенсус на эту тему. Порядок закончился, консенсус тоже. Новая ситуация в мире (её нельзя назвать порядком в старом понимании, но можно стремиться к безопасному сосуществованию) не предусматривает прежней универсализации, она предполагает наличие различных трактовок по разным вопросам. Остро конфликтные позиции непримиримы, а вот просто не совпадающие друг с другом могут взаимодействовать, даже продуктивно. Первое – Россия и Запад, в первую очередь Европа. Последнее – случай России и стран мирового большинства.
Западоцентричная картина мира постепенно уступает место гораздо более сложной и диверсифицированной. К ней предстоит привыкнуть всем, в том числе и России. Но это объективный процесс и он соответствует российским интересам. Не из-за текущего конфликта с Западом, а потому что в большом разнонаправленном мире у трансконтинентальной России преимуществ больше, чем у кого бы то ни было.
Автор: Фёдор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»
