Я.Черт 10

Начало

Школа при церкви, очень интересно. Меня встречает батюшка Антон, на этот раз во вполне мирской одежде - кожаная куртка и джинсы. Теперь он похож на молодого рокера из каких-нибудь “бешеных бивней”. Даже кожаные беспалые перчатки надел. Он открывает магнитным ключом калитку и мы проходим мимо матушки-вахтерши к зданию. Классные комнаты, актовые залы - все как в обычной школе, только опрятно, свежий ремонт и везде иконы. В кабинете директора за широким столом меня ждут один из троицы паладинов с завода, молчаливый, одетый в пальто, неестественно широкое от скрытых под ним доспехов, и священник в торжественном, вышитом золотой нитью одеянии. Он встает и протягивает мне руку:

-Приветствую вас. За вашим питомцем мы присмотрим, а вы переместитесь далее. Простите нам некоторые меры предосторожности.

Паладин встает и тоже протягивает мне руку. Я пожимаю ее и проваливаюсь в темноту.

Жажда, будто я не пил неделю. Сухость по рту. Каменный сводчатый потолок. Голос:

-О, пришел в себя.

С трудом поворачиваю голову. Знакомый паладин, теперь уже без плаща, стоит в своих начищенных, блестящих латах, держа двуручник на плече. За спиной у него болтается чехол с Геннадием.

Шепчу:

-Воды...

Паладин качает головой и прикасается пальцем к моему лбу. Все проходит, я сыт,  напоен и переполнен энергией. Хочется бежать, делать что-то великое... Знакомое чувство, такой эффект на меня уже накидывала суровая блондинка из той же компании. Во второй раз справляться с нахлынувшей волной проще. Пружинисто вскакиваю с каменного ложа, укрытого тоненьким матрасиком. Мы в узкой келье, солнце с трудом пробивается через малюсенькое окошко под потолком.

Паладин делает приглашающий жест и выходит, я следую за ним.

Широкий по меркам монастыря коридор, десятки деревянных, потемневших от времени, дверей в другие кельи. Некоторые открыты, внутри молятся, читают, спят дети 6-7 лет в монашеских робах.

Проходим мимо большого помещения, в котором монах что-то рисует на доске, а несколько десятков таких же детишек сидят за партами и внимательно следят за ним. Все очень аскетично - камень, дерево, практически никаких предметов интерьера и икон. Разительное отличие от той школы, что я видел недавно. Снова кельи, за ними еще один большой класс, на этот раз для физических упражнений. Дети висят на шведских стенках, прыгают через козла, пинают мяч. Несколько монахов у стен наблюдают за происходящим с суровыми лицами. Что-то не так, но я не сразу понимаю, что.

Смех! Столько малышей и совсем не слышно смеха. У всех детей сосредоточенные, строгие лица. Это вообще возможно в таком возрасте?

Мой проводник открывает одну из дверей, по виду ничем не отличающуюся от очередной кельи, но внутри просторное помещение, большой стол, стеллажи с книгами, выцветшими и пожелтевшими. За столом сидит священник в вышитом серебряными нитями голубом одеянии. Ему лет сорок, у него очень сосредоточенный и строгий взгляд. Совсем как у местных детишек.

-Приветствую вас. Я настоятель этой обители. Мне доложили, что вы пожелали совершить благое деяние и позволить нам излечить праведника.

Я киваю, он продолжает:

-Готовы ли вы совершить еще одно богоугодное деяние и покаяться. Ибо без покаяния нет прощения.

Отрицательно качаю головой:

-Я здесь не за этим. У нас договор - информация в обмен на помощь Генке. Остальное не интересно.

Монах удивленно переводит взгляд с меня на паладина и обратно:

-Ах вот оно что... Ну хорошо. И какую информацию вы хотите получить в обмен на спасение нашего брата?

Поднимаю палец вверх, чтобы объяснить, что это я собирался расплачиваться информацией, но в последний момент выдаю невнятное:"Мууээээ... дайте подумать". Такой шанс нельзя упускать! Сажусь на жесткий стул перед священником и пытаюсь собраться с мыслями, паладин садится рядом.

-Вы не подготовили вопросы заранее?-в голосе настоятеля слышится раздражение.

-Я не думал, что вы согласитесь,-говорю первое, что пришло в голову,-вы ведь таких как я не очень. Думал, отберете меч и выбросите на помойку без парочки жизненно важных органов.

Паладин хмурится:

-Ложь есть серьезный грех. Вам, бездушным тварям, этого не понять!

Ухмыляюсь:

-Ага, а ложь во спасение - уже нет. Вы, святоши, всегда найдете, как выкрутиться.

Глаза паладина сверкают, он вскакивает, стул с грохотом отлетает и валится на пол.

Священник делает примирительный жест:

-Тише, брат Иоанн, не кипятись. Проявим смирение и терпимость к нашему гостю. Сомнения, закравшиеся в чистую душу праведника - нечто немыслимое. Покажем же нашу благодарность за помощь, пусть и не бескорыстную. Он привык к договорам и сделкам, в его мире нет места благим делам без награды. Но наш брат увидел в нем еще теплющийся божественный свет. Увидим же его и мы.

Он внимательно и благожелательно смотрит на меня, хотя и видно, с каким трудом ему это дается. Как будто соседский ребенок принес свои каракули и ты вынужден нахваливать это уродство, чтобы не обидеть малыша.

Я интересуюсь самым очевидным, чтобы выиграть еще немного времени на размышления:

-И сколько у меня вопросов?

Священник задумывается:

-Ты снова играешь в сделки и договора. Душа праведника бесценна, мы ответим на любое количество вопросов. Однако многие знания - многие печали. Ты не узнаешь того, чего тебе знать не следует.

-То есть все-таки не бесценна?

-Бесценна. Но мы не позволим тебе навредить большому, спасая малое.

Я снова задумываюсь. Какой-то день удивительных открытий. Я с таким трудом нашел распорядителя, который показал мне новый взгляд на реальность. После этого Прометей его перевернул. Теперь верхние по ошибке согласились сделать еще один оборот. Как будто открылся какой-то шлюз и новое льется на меня бурлящим потоком. Неизвестно, куда он меня вынесет.

-Ну хорошо, начнем с азов. Я многие годы честно выполнял свою работу, надеясь закрыть долг и освободиться. Мне не было дело до вашей войны добра со злом или как там еще...

Настоятель меня перебивает:

-Нет никакой войны. Есть бог и его свет, озаряющий землю. А есть диавол, как воплощение пороков и страстей. Он существует только там, где нет бога. Как тьма не существует сама по себе, тьма есть отсутствие света. Так и диавол есть лишь отсутствие бога. Мы не воюем, как не воюет дезинсектор с тараканами. Мы травим погань, плодящуюся по закоулкам и подвалам человеческих душ.

Хочется покивать, как кивают шизофреникам, чтобы не злить недоверием к их бреду. Но я все равно возражаю:

-Но силенок сходить в преисподнюю у вас нет. Там тараканы вас сожрут.

Священник качает головой:

-Среди бесконечности вселенной есть крохотная подвижная складка пространства, в которой диавол обустроил свое логово. Возвращаясь к метафоре, дезинсектор, со всей его химией, ядами и отравляющими веществами, не может до конца избавится от тараканов. Они прячутся самых маленьких щелочках и полостях, чтобы со временем выползти обратно. Мы - наместники бога на земле и именно землю взяли под свою опеку. Пути господни неисповедимы, а воля его непознаваема. Если он соизволил отвернуться от убежища диавола, то так тому и быть. Жизнь земная лишь испытание перед жизнью вечной, для каждого оно свое. У нас такое.

-Но количество прорывов растет?

Священник кивает:

-Настало безбожное время. Церкви пустеют, люди живут в праздности и безверии. Но наша история хранит периоды темного времени для человеческих душ, когда было значительно хуже. Поэтому волноваться не о чем, обуздать диавола в наших силах.

-Но ведь вы вынуждены заключать договора с нижними. Как минимум, мы с Геннадием тому доказательство.

Священник поджимает губы, но тут же расплывается в доброжелательной улыбке:

-Всевышний даровал нам бессмертную душу и свободу воли. Некоторые рабы господни распоряжаются его дарами бездумно. Диавол прячет выманенное обманом в зыбких складках реальности, откуда несчастным нет пути к жизни вечной. Мы не могли позволить бездушным созданиям бродить по земле и творить хаос, а потому приставили к каждому несчастному праведника. Это не договор, а ультиматум. Было множество редакций договора человека с диаволом, пока мы не пришли к окончательному варианту. Мы не вмешиваемся, пока у человека есть шанс на спасение и пока он пытается искупить свою ошибку служением.

-Служением нижним?

Настоятель улыбается:

-Какая наивность. Неужели тебя никогда не удивлял то, чем ты занимаешься? Гоняешься за ожившими трупами, беглецами из ада и прочей нечистью?

-Но мы же отправляем эти души в нижний банк, где их перерабатывают в темную энергию. В этом весь смысл!

Священник смеется:

-Как же вас там дурят! Никто не может управлять движением души и нет никакого нижнего банка. Есть лишь чистилище, где все окончившие свой путь на бренной земле ждут Страшного суда. Души грешников и правда нестабильны, диавол черпает из них свою силу в краткий миг перехода в мир иной. Он - паразит, живущий за счет страданий и страстей. Он выдумал много способов прильнуть к небесному свету создателя, извратить его и использовать в своих гнусных целях. Но он по сути лишь комар, назойливый и вредный, но не способный нанести ущерба божественному замыслу.

Вспоминаю встречу накануне:

-Я слышал, что раньше все души были серыми, Олимп, Стикс и все прочее из древнегреческих мифов когда-то существовали. А потом души стали голубыми и красными.

Священник прикрывает лицо рукой, как будто я сказал какую-то несусветную глупость:

-А вы сами-то видели эти серые души? Повторю за вами: есть мифы про Олимп, Стикс, древнегреческих богов и серые души. А есть реальность, которую вы видите каждый день. И чему стоит верить: тому, что вы видите или тому, о чем вам врут? Диавол и его приспешники вас так часто обманывали. Это просто еще один их обман. Это для нас ложь - грех. Для них - заслуга.

Смотрю на него и понимаю, что все сказанное стоит делить на десять. Намеренно он врет или по неведению, но это просто еще одна точка зрения, совсем не обязательно соответствующая действительности. Хочется спросить про другое:

-Кто-нибудь закрывал договор?

Священник делает паузу, похоже, подбирает слова. Наконец он произносит:

-Диавол коварен и хитер, а обманутые им несчастные, заключив сделку с нечистым, приблизили себя к геенне. Только искреннее раскаяние и вера может спасти эти заблудшие души.

-Ничего не понимаю… Договор-то кто-нибудь закрывал?

-На все воля господа. Лишь он в праве призвать душу к себе в райский сад или бросить в геену.

Меня это начинает раздражать:

-Вы не хотите отвечать или не знаете?
Священник вздыхает:

-Мы не ведем учет.

То есть святошам плевать на проданные души и их судьбу, им просто нужны шестерки для выполнения грязной работы. Интересный подход от “наместников бога на земле”.

-Мне несколько раз говорили, что бог мертв. Что это значит?

Священник морщится:
-Еще одна хлесткая фразочка приспешников Сатаны. Бог есть все сущее. Бог жив, пока жива сама материя пространства. Бог есть любовь. Бог жив, пока хотя бы в одном человеке теплится божественный свет. Сначала диавол убедил людей, что его нет. Теперь он пытается убедить людей, что нет бога. Хотя стоит открыть глаза, вдохнуть полной грудью, услышать шум ветра и можно почувствовать бога. Ну а вам, как посвященному в тайну небесной энергии, тем более странно сомневаться.

Смотрю на собеседника, на его участливую и благожелательную улыбку. Даже распорядитель отвечал понятнее.

-Мне нужно закрыть долг за этот месяц, но меня отрезали от приложения и не дают новых заказов. Как еще я могу заработать душ на ежемесячный платеж? Я могу работать на вас напрямую?

Священник снова морщится. Разговор со мной дается ему все сложнее:

-Мы не пользуемся вашим приложением, нам отвратительна сама мысль о купле-продаже божественного света. Мы полагаемся на веру и господа. Я не знаю, как вам помочь. Но если ваш наниматель сам нарушил договор, его ждут серьезные последствия. Уверен, он не будет этого делать. Обманет, запугает, купит. Но не нарушит.

Некоторое время молчу. Наконец перехожу к тому делу, за которым пришел:

-А почему праведник плачет?

Священник снова поджимает губы, но теперь уже не пытается совладать с собой и говорит резко и сурово:

-А как ты сам думаешь?-он как-то внезапно, но очень органично переходит на ты,- Каково тому, кто несет свет и отдал всего себя служению, причинить боль райскому созданию? Пусть оно и ослушалось, пусть оно и спустилось на землю без разрешения, не дело праведника судить ангела и выносить ему приговор. Праведник сопровождает заблудшего на его пути к искуплению. Но ты предпочел совершить непоправимое и уйти еще дальше от бога. И за что? За единичку на дисплее смартфона. Воистину, глупец!

Возмущаюсь:

-Она первая напала!

Священник кивает:

-Да. Поэтому мы с тобой сейчас разговариваем. А теперь попробуй объяснить это праведнику.

Удивляюсь:

-Это каким образом?

-Поговори с ним. Мы выполнили твою просьбу, теперь ты выполни нашу. Объясни отроку Геннадию, что в случившимся нет его вины. Покайся, уверуй. Покажи, что его служение приносит прльзу. Это будет первым этапом исцеления.

-Мне говорили, что починить его можно в райской кузне.

-Починить... Ты сейчас находишься в этой самой, как вы это называете, райской кузне. Здесь праведники знакомятся с тем вместилищем, в котором будут служить.

-А зачем эти сложности? Почему он не может быть человеком с мечом, например? Как ваши паладины.

-Несправедливость и несовершенство мира могут поколебать веру праведника. Святые воители так же, как и простые люди, подвержены сомнениям и искушениям. Праведник, источающий священное пламя - чистая душа. Ты же видишь, что бывает, когда в его душу закрадываются сомнения. Пламя слабеет и гаснет.

Раздумываю над услышанным.

-Ну ладно. Что нужно делать?

Священник улыбается с облегчением:

-Если ты закончил с вопросами, то следуй за мной.

Мы снова выходим в тот же широкий сводчатый коридор и идем вдоль дверей в кельи:

-Вы многое пережили вместе, отрок Геннадий вел твою руку в сражениях, ты указывал ему цель. Создать устойчивый контакт с праведником - очень сложная задача, ведь он полностью отдался служению. Успех здесь не гарантирован. Но сейчас его вера дрогнула, а значит мы можем попробовать достучаться. Для начала мы попробуем использовать уже существующую между вами связь, так больше шансов на то, что он позволит приблизиться.

Мы тем временем сворачиваем в другой коридор, подходим к тяжелым воротам, которые с трудом открывают двое монахов в серых робах и оказываемся в очередном безликом сводчатом коридоре с десятком дверей. Здесь на вид опрятнее и чище, камень на стенах хорошо отполирован, нигде нет ни соринки. Между кельями установлены деревянные лавки. На некоторых сидят дети лет десяти поодиночке, рядом с каждым небольшая картонная коробка. Монах в черной рясе открывает одну из дверей и мы проходим в просторный зал. Здесь нет окон, в каменных стенах выдолблены полки, на которых расставлены какие-то инструменты и папки. По центру зала на полметра от земли выступает белый полированный мраморный прямоугольник. В углу вполне эргономичный компьютерный стол, за которым в удобном офисном кресле сидит спиной к нам какой-то человек с широкой лысиной в центре растрепанной шевелюры и что-то набивает на логитековской клавиатуре. Вижу какую-то странность и сначала думаю, что дело в неподходящем этому место оборудовании. Но через секунду все-таки понимаю - нет проводов. Ни системник, ни монитор не подключены. Но монитор светится и изображение отзывается на действия человека.

Паладин выходит из-за моей спины, достает из чехла Геннадия и аккуратно кладет на мрамор. Настоятель обращается к парню в кресле:

-Отец Иннокентий, вот тот, кого мы ждали.

Тот нетерпеливо отмахивается, не оборачивается и продолжает что-то печатать. Священник жестом предлагает мне пройти к мраморному прямоугольнику:
-Ложись так, чтобы затылком прижаться к рукояти меча. Скоро начнем.

Я послушно ложусь и закрываю глаза. Мрамор холодный и твердый, но лежать довольно удобно. Спина расслабляется и как будто принимает самую правильную форму из всех возможных. Или камень обволакивает и принимает форму спины, оставаясь холодным и твердым. Я так устал, я могу проспать целую вечность…

-Молодой человек, не так быстро!

Сипящий раздраженный голос. Открываю глаза, надо мной склонился неопрятный бородач в очках с огромными линзами в толстой оправе. Он раздражающе щелкает пальцами прямо у меня перед носом:

-Потерпите минуту, нужно наладить канал.

Он задирает мне штанины и рукава, кладет на запястья и лодыжки что-то мокрое и холодное. Еще один предмет, я успеваю рассмотреть какую-то ржавую железку, оказывается у меня на лбу.

-Я смотрю, вы извне. Слушайте и запоминайте, я постараюсь выражаться так, чтобы даже вам было понятно. Психоэмоциональное взаимодействие с предметами - нестабильный и рискованный процесс. Он состоит из трех этапов. Первый мы называем принятием. Ваш жизненный опыт, ваши ценности и жизненные установки, а особенно ваши психологические травмы будут мешать наладить устойчивый канал связи. На первом этапе вы боритесь с самим собой. Это понятно?

Киваю и кусочек металла съезжает с моего лба на глаз, оставляя мокрую борозду. Бородач нетерпеливо возвращает его на место, вытирает глаз ворсистым рукавом своего свитера. Слышу голос священника:

-Отец Иннокентий, но у нас не слияние. Я вам говорил, помните.

Бородач поворачивается ко мне спиной, его растрепанная шевелюра забавно прыгает, когда он говорит, трясясь от раздражения:

-А что вы мне тогда голову морочите? Так бы сразу и сказали! Я еще думаю, зачем притащили такой экземпляр, он же по-любому крякнет. Только время потратим.

Дрожь проходит по всему телу. По-любому крякнет? Пытаюсь пошевелиться, но предметы на руках и ногах не позволяют, будто это магнитные оковы. Вскрикиваю:

-Эу-эу! Что значит, крякнет? Я не хочу!

В поле зрения появляется настоятель. Он смотрит на меня ласково и сочувствующе:

-Ты же любишь договоры. Изволь исполнить наш. Ты узнали все, что хотел. Теперь будем лечить Геннадия.

-Но вы не говорили, что это опасно!

-А ты и не спрашивал. Пожалуйста, успокойся. Иначе фазу принятия не пройти.

-А что будет, если не пройду?

Священник смотрит на бородача:
-Отец Иннокентий?

Суетливый мужик в свитере грубой вязки все также раздраженно отвечает откуда-то сбоку под стук клавиш:

-Что будет, что будет… Нейронные связи спалим нахрен, вот что будет. Станешь овощем или отдашь богу душу.

Нервно усмехаюсь:

-В моем случае дьяволу.

Бородач ворчит:

-Ой, да без разницы. Так, готово. Слушай внимательно, я постараюсь объяснять так, чтобы даже ты понял.

-Это я уже слышал.

Бородач бьет кулаком по столу и взвизгивает:

-Не перебивай!-затем продолжает на тон ниже,- Не перебивай, а то собьюсь. Психоэмоциональное взаимодействие с другим сознанием - нестабильный и рискованный процесс. Он состоит из трех этапов. Первый мы называем принятием. Ваш жизненный опыт, бла-бла-бла, уже говорил.  Ты борешься с самим собой. Это понятно?

Отвечаю, чтобы не уронить железку:

-А если спалим нейронные связи, нельзя применить лечилку и восстановить.

Бородач передразнивает:

-”Низя плиминить личильку”... Нельзя, там скорость реакций такая, что для восстановления нужен кто-то не ниже митрополита. У тебя есть знакомый митрополит, который примчится тебя вытаскивать? Вот и у меня нет. По первому этапу понятно?

-Более или менее.

-Хорошо. Второй этап - проникновение. Ты окажешься среди демонов чужого сознания. Победи их, сбеги от них или помирись с ними - любым способом проникни как можно глубже. Вопросы?

Качаю головой, железка скатывается со лба на ухо и падает куда-то вниз. Бородач издает раздраженный то ли хрип, то ли рык исчезает из поля зрения. Откуда-то снизу слышу:

-Третий этап - слияние. Он может оказаться как самым простым, так и самым сложным. Ваши сознания плотно слились и вы можете общаться напрямую. При этом каждый из вас будет всесилен в создавшейся складке реальности, тебе нужно будет подавить его, тогда сможешь вернуть его в стабильное….

Он осекается:

-Так, стоп. Ты что, бездушный?

Бородач оборачивается к настоятелю:

-Вы себе это как представляете?

Голос настоятеля:

-Какие-то сложности? Я не в курсе технических нюансов, вы же знаете.

Бородач фырчит и исчезает из поля зрения. Слышен стук клавиш и ворчание:
-Вы знаете, какой бывает результат без внятного ТЗ? Вот вы мне пишите: “То-се, стабилизируем отрока, туда-сюда, подготовить оборудование, провести инструктаж.” Ваше сообщение? Где здесь хоть слово о том, что стабилизировать будет черт? Вы хоть раз сливали пустое тело с одушевленным предметом? Можете предугадать последствия?

Растерянный голос священника:

-Да у нас и с проблемными праведниками немного опыта. Поэтому мы вас и пригласили.

Я не вижу, но по голосу хорошо представляю, как бородач всплескивает руками и закатывает глаза так высоко, что видны одни белки:

-Это невозможно! Полная некомпетентность! Я отказываюсь так работать!

Топот, хлопок двери, оправдывающийся голос настоятеля. Я поворачиваю голову, железка скатывается со лба и со звоном укатывается по полу куда-то в сторону. В помещении остался только паладин, он с растерянным видом смотрит то на дверь, то на меня, то на экран монитора. Обращаюсь к нему:

-Видимо, на сегодня все. Может, отпустишь меня. А то ноги и руки затекли.

Тот отрицательно мотает головой. Выглядывает в коридор, возвращается обратно. Через секунду в помещение вихрем влетает вредный бородач, идет к компьютеру, тараторя:

-Только потому, что я уважаю вашу работу! И только под вашу полную ответственность!

За ним заходит настоятель и кивает. Бородач опять кладет железку мне на лоб:

-Да не вертись ты уже!

И исчезает из поля зрения. Снова удары по клавишам и ворчание:
-Я не могу предугадать результат эксперимента. Я снимаю с себя ответственность и за одного и за другого.

Громкое нажатие на какую-то клавишу, предметы на моих запястьях и лодыжках теплеют, железка на лбу начинает покалывать, будто бы слабыми электрическими разрядами. Растрепанный бородач снова склоняется надо мной:
-Теперь расслабься и закрой глаза.

Меня трясет, я пытаюсь вырвать руки, пошевелить ногами. Безуспешно. Верчу головой, но железка больше не падает, она прилипла ко лбу. Бородач хмурится:
-Расслабься, кому сказал! Кто-нибудь, держите голову.

Чувствую чьи-то сильные руки на висках. Запястья горят, будто их прижигают кочергой. На лбу слышу сильный треск, сквозь который пробивается голос бородача:

-Теоретически, все должно быть не так плохо. По первой и второй стадии, скорее всего, все то же самое. Там энергия не задействована, только сознание. Сейчас успокойся, чем спокойнее войдешь, тем проще пройти. Проблема в третьей. Ты в ней будешь бессилен, полностью во власти другой души. Чем это кончится я не знаю. Вплоть до того, что он заберет твое те...

…мнота.

Холодный камень подо мной как-то подозрительно мягок. Получается двигать руками, ощупываю что-то мягкое податливое, липкое. Какая отвратительная вонь! Пытаюсь встать, мягкое и склизское расходится под ногами, утопаю по щиколотку, будто среди обернутых ватой корней деревьев. Хватаюсь за что-то мокрое, все-таки встаю на ноги. Шарю по карманам в поисках телефона - его нет. Значит нет ни приложения, ни банального фонарика. Какая же вонища! Как будто залез в мусорный бак, который не вывозили месяц. Вонь и тишина.

Продолжение