В Петербурге продали тюрьму «Кресты» — теперь здесь будут гостиницы, рестораны и музей. История «места скорби», которое не все были готовы купить
В Петербурге в конце февраля продали «Кресты» — легендарную историческую тюрьму на берегу Невы. Новым владельцем стал петербургский застройщик «КВС», который планирует открыть здесь многофункциональный центр. «Медуза» рассказывает историю этого места — и объясняет, что может пойти не так при его реконструкции.
В Петербурге в конце февраля продали «Кресты» — легендарную историческую тюрьму на берегу Невы. Новым владельцем стал петербургский застройщик «КВС», который планирует открыть здесь многофункциональный центр. «Медуза» рассказывает историю этого места — и объясняет, что может пойти не так при его реконструкции.
Петербургские «Кресты» — один из называют «крупнейшими в России». ">крупнейших и самых известных следственных изоляторов России. Название он получил из-за планировки: его основные корпуса выстроены в виде двух равносторонних крестов.
В конце XIX века, когда тюрьма открылась, она была рассчитана на 1150 заключенных, но к концу следующего столетия там содержались уже больше 10 тысяч. В 2006 году Владимир Путин поручил перенести изолятор в новую тюрьму — «Кресты-2», которую построили в Колпине. Заключенных перевели туда лишь в 2017-м.
Так старые «Кресты» опустели — и в 2023-м город продал их госкорпорации «Дом.рф». В 2024-м комплекс вновь выставили на торги, его можно было выкупить целиком или частично. Конечная цена лота, заявили в «Дом.рф», составила 1,136 миллиарда рублей, то есть на 84 миллиона рублей больше начальной цены (1,052 миллиарда).
Результаты торгов обнародовали 21 февраля 2025-го: новый собственник «Крестов» — петербургский застройщик «КВС». Девелопер планирует открыть в тюрьме «общественный центр мирового уровня». Уточняется, что группа компаний «берет на себя ответственность за сохранение многовековой истории „Крестов“ и превращение его в центр культурной жизни»: в тюрьме будет «музей, сохраняющий память и историю локации».
История места
Музей в «Крестах» был и раньше, но пока тюрьма работала, на экспозицию можно было попасть только в составе экскурсионной группы. В нескольких выставочных залах — они располагались в служебном корпусе у северной стены СИЗО — посетители могли увидеть макет тюрьмы, портреты заключенных и изъятые у них вещи.
В разное время в «Крестах» сидели народовольцы, революционеры и многие советские политзаключенные. Среди арестантов были актер Георгий Жженов, поэты Иосиф Бродский и Осип Мандельштам, художник Казимир Малевич, маршал Константин Рокоссовский. Анна Ахматова провела у стен «Крестов» «триста часов», о чем писала в поэме «Реквием»: среди заключенных были ее сын, будущий знаменитый историк Лев Гумилев, и гражданский муж, искусствовед Николай Пунин.
Для многих «Кресты» стали последним адресом. Во время блокады города от голода погибла часть тюремщиков и заключенных — сколько точно, неизвестно. В феврале 1942 года от истощения в тюрьме умер поэт Даниил Хармс — это произошло в психиатрическом отделении при больнице «Крестов», куда он попал, пытаясь имитировать сумасшествие, чтобы избежать ареста.
Исполняли здесь и смертные приговоры. Заключенных уводили на первый этаж одного из «крестов», в изолированную «камеру 2/0», где расстреливали. В соседних камерах содержались приговоренные к смерти. После введения моратория на смертную казнь в 1997 году расстрельную комнату закрыли, а в соседние ячейки стали определять приговоренных к пожизненному заключению.
Тогда же, в середине 1990-х, на противоположном берегу Невы напротив «Крестов» установили памятник жертвам политических репрессий: художник Михаил Шемякин создал двух «метафизических сфинксов» с лицами-черепами, между которыми установил крест. В 2006 году через дорогу от композиции появилась бронзовая скульптура Ахматовой. Через восемь дней после открытия памятника его гипсовую копию освятили в одном из коридоров «Крестов» (где сейчас эта гипсовая копия — неизвестно).
На входе в изолятор до недавнего времени висела мемориальная доска со строками из «Реквиема», которую установили сами тюремщики. В 2023 году ее «для сохранности» снял проходивший мимо адвокат Владимир Филатов — и передал в полицию. Он счел, что табличке «самое место в „Крестах“ новых, в Колпино». В январе 2025 года пресс-служба ФСИН заявила, что доску действительно перенесли на новую тюремную территорию и увидеть ее нельзя: она хранится в помещении, которое приспособят под музей «Крестов-2». Экспозицию пока не открыли.
До революции: «„Сколково“ от мира тюрем»
В 1880 годы, когда «Кресты» только достроили, у тюрьмы была репутация образцовой (впрочем, это не касалось еды). Здесь были удобства, недоступные большинству жителей Российской империи: электрическое освещение, автономное водоснабжение и унитазы со сливом, горячая вода, принудительная вентиляция и водяное отопление. Строительство стоило казне огромных денег.
Большинство из 960 камер (в 1892-м их стало 999) были одиночными — архитектор при Главном тюремном управлении МВД Антоний Томишко спроектировал тюрьму по филадельфийской модели. Этим термином обозначали тюрьмы с одиночными камерами-кельями — впервые такую модель внедрили в Восточной государственной тюрьме Филадельфии в 1829 году. Затем она распространилась по Европе: в частности, по такому принципу построена берлинская тюрьма Моабит, которую Томишко взял за основу «Крестов».
Считалось, что филадельфийская модель помогает перевоспитывать заключенных, ведь в одиночных камерах они остаются наедине со своей совестью — и им сложнее замыслить коллективный побег. В царской России конца XIX века была еще одна причина, почему тюрьму строили по такой системе: среди узников росло число революционеров и террористов, поэтому их старались держать в одиночестве, чтобы те не вербовали уголовников.
Архитектурная основа филадельфийской системы — паноптикум (от древнегреческого «всенаблюдаемый»), модель «идеальной» тюрьмы, предложенная в XVIII веке английским философом и теоретиком социальных реформ Иеремией Бентамом. Он полагал, что путь к исправлению лежит через «ощущение вездесущности», подобное божественному: для этого тюрьму нужно строить так, чтобы смотритель буквально видел ее насквозь. Согласно этой идее, в центре паноптикума должна быть башня с надзирателями, одиночные камеры же располагаются по кругу — так, чтобы тюремщики могли видеть всех одновременно и при этом узники не знали, когда именно за ними наблюдают.
Но такая система не исправляла, а сводила с ума. Поэтому в чистом виде паноптикумы строили очень редко. В большей части тюрем, которые относят к паноптикумам, камеры расположены не по кругу, а в крыльях здания, расходящихся от центра, — именно по такому принципу устроены «Кресты». В центре каждого крестообразного корпуса находится восьмиугольная башня, от которой расходятся по четыре жилых крыла с металлическими галереями.
Корпуса соединяет третий «крест» с храмом князя Александра Невского: считалось, что путь заключенных к исправлению лежит через молитву и покаяние. Под храмовыми помещениями находился административный корпус с комнатами для допросов и дознаний. Также на территории «Крестов» была тюремная больница, морг и кузница — всего около 20 построек.
«[В XIX веке] это просто „Сколково“ [от мира тюрем]», — приводит такое сравнение Евгений Вышенков, криминальный журналист и заместитель главного редактора «Фонтанка.ру». Он сидел в «Крестах» в начале 1990-х, когда уже мало что напоминало об относительном комфорте, который поддерживали в тюрьме в первые десятилетия.
После революции: спать по очереди
В другом видео Вышенков продолжает рассказ «Крестах»:
Чтобы понять [что такое сидеть в камере в «Крестах»], нужно, чтобы человек пришел к себе на кухню и представил, что он будет сидеть там рядом с 20 людьми и это будет год. При этом будет [сохраняться какое-то удобство:] работать холодильник, телевизор, телефон и интернет.
Условия содержания резко ухудшились после революции 1917 года: в одиночных камерах площадью восемь квадратных метров теперь уже могли держать до 20 человек. После 1923-го «Кресты» передали ОГПУ (предшественник НКВД СССР), тюрьма получила статус окружной. А во время Большого террора 1937–1938 годов, как пишет краевед Владимир Аксерольд, «Кресты» были переполнены «лицами, обвиняемыми в контрреволюционных преступлениях».
В тесноте заключенные жили десятилетиями. И если в советские годы это объяснялось репрессиями, то в 1990-е — ростом преступности и слишком долгими сроками в СИЗО. Людям приходилось спать по очереди на трехъярусных нарах: их хорошо видно в репортаже о визите Путина — будучи премьером, он приезжал в «Кресты» в 1999-м.
В 2021 году на Netflix вышел документальный фильм «Кресты» режиссера Ангелины Голиковой, первый российский док на стриминге. Среди героев картины был бывший начальник тюрьмы Александр Житенев, ушедший в отставку в 2007 году. Он назвал «Кресты» «мясорубкой», через которую «ежегодно проходили 30 тысяч судеб».
После закрытия
Антураж в исторических зданиях «Крестов» за 140 лет почти не изменился. Серьезное исключение — храм. В 1918 году его закрыли, после чего помещение использовали как клуб. В 2001 году храм заработал снова — тогда же КГИОП включил часть зданий «Крестов» в «Перечень вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность».
Сейчас храм — единственная действующая постройка на территории бывшей тюрьмы, службы здесь проходят каждую субботу. Приход состоит в основном из людей, живущих поблизости. Первые годы после закрытия тюрьмы в храме не было отопления; оно появилось только в 2024-м, и, как рассказывают прихожане, иногда зал обогревали газовыми горелками — например, во время венчания молодоженов. Когда в 2024 году «Дом.рф» выставил комплекс на торги, храм в лот не вошел. Его передадут РПЦ.
Остальные постройки с 2017 года пустуют — внутри осталась только охрана и многочисленные кошки. Впрочем, в здания периодически залезают сталкеры. Иногда тюрьму используют для киносъемок — главные здания можно увидеть, например, в фильме «Майор Гром: Игра» Олега Трофима и сериале «Невский». Когда «Кресты» были еще действующей тюрьмой, в ней снимали сериалы «Бандитский Петербург» и «Тайны следствия».
Эксперты и чиновники все это время обсуждали, как новый владелец — госкорпорация «Дом.рф» — мог бы преобразовать комплекс на Выборгский стороне. Среди идей был музей, технохаб, рехаб для бывших заключенных, а также офисы ФСИН. В 2023-м на экономическом форуме ПМЭФ Смольный и «Дом.рф» подписали соглашение о преобразовании СИЗО в «арт-кластер» со сценой, музеями и выставками, которые станут «стимулом развития территории как современного городского пространства и точкой притяжения для гостей Петербурга».
Но тогда «Дом.рф» к работам так и не приступил, а еще через год компания выставила на торги и тюрьму. К зданиям присматривались РПЦ и разные инвесторы, включая ВТБ, но глава банка Андрей Костин заявил, что коммерческого потенциала у «Крестов» нет, поскольку это «место скорби», и его лучше снести, как парижскую Бастилию.
Нам предлагали [выкупить «Кресты»] еще до «Дом.рф» [в 2022 году]. Сказали, мол, гостиницу сделайте. Из камер номера? Серьезно? Нет у «Крестов» перспектив коммерческого использования, а значит, не будет инвесторов.
Тем не менее зданиями заинтересовался совладелец Kassir.ru Евгений Финкельштейн. 19 февраля 2025 года он заявил, что «решительно настроен» выкупить тюрьму и сделать «музей истории добра и зла», а также организовать там концертную площадку — «например, на месте зала для выгула заключенных». Но торги Финкельштейн проиграл — группе компаний «КВС».
Новые владельцы
«КВС» существует с 2003 года, когда она начинала как подрядчик строительной компании «Группа ЛСР». Сейчас «КВС» называют себя одним из крупнейших строительных холдингов Петербурга. Выручку за 2023 год оценивают в 23 миллиарда рублей, штат — 1100 человек.
По данным расследовательского проекта «Система», холдинг связан с людьми из окружения Владимира Путина. Компанией владеют Владимир Трекин и Сергей Ярошенко, который хорошо знаком с владельцем и основателем «ЛСР» Андреем Молчановым, доверенным лицом и спонсором Путина на выборах в 2000 году. «У них [„КВС“ и „ЛСР“] и сейчас хорошие отношения», — утверждает в разговоре с «Системой» близкий к «КВС» источник.
В основном «КВС» строит малоэтажные жилые комплексы на окраинах города: «Любоград», «ЮгТаун», «Дубровский» и другие. Петербургский архитектурный критик Мария Элькина пишет в своем телеграм-канале:
Не сказать, что она [«КВС»] производит шедевры градостроительной мысли, но и правда, выглядит не вызывающе и иногда даже симпатично-опрятно. Архитектура где-то прямо ужасная, а где-то почти съедобная, что вообще редкость для большого застройщика.
После объявления результатов торгов «КВС» заявили, что «Кресты» «пройдут бережную реставрацию» и станут «уникальным общественным пространством, в котором прошлое и будущее соединятся в новом формате». На территории тюрьмы, помимо музея, разместят гостиничный комплекс, рестораны и галереи. При этом, как обращает внимание Элькина, в портфолио «КВС» нет многофункциональных комплексов — то есть общественных зданий, соединяющих сразу несколько функций; а также опыта работы со сложными проектами и историческими зданиями.
Тут как бы и гадалкой быть не надо. Пойдет [реконструкция] очень сложно, будет много разочарований. Получится в лучшем случае терпимо. Этого можно сейчас избежать. Нужно, во-первых, нанимать на проект консультантов и брать управляющих на отдельные его части еще на стадии реализации. То есть если хотят отель — сразу брать в партнеры оператора, а не гадать самим. Хотят общественное пространство — тоже искать тех, кто с этим работал и умеет. И так далее. И обязательно брать хороших архитекторов на проект. Не просить совет в Союзе архитекторов, боже упаси, — можно найти классное опытное бюро, если хотеть.
На каких условиях «КВС» выиграли торги, неизвестно. Застройщик не ответил на запрос «Медузы».
Как с бывшими тюрьмами поступают в России и других странах
В России существует несколько мест заключения, которые превратили в музеи: среди них — тюремные замки в Тобольске и Боровске, Соловецкая тюрьма, Следственная тюрьма НКВД в Томске, исправительно-трудовая колония «Пермь-36». В Ленинградской области музеем стала крепость Орешек, а в самом Петербурге — Петропавловская крепость. Обе использовались для заключения с первой четверти XVIII века до революции.
Общественные пространства в таких местах возникают куда реже — вероятно, потому, что их полноценная реконструкция обходится гораздо дороже открытия музея. Самый известный российский пример — снова в Петербурге. Это бывшая тюрьма «Бутылка» на территории комплекса «Новая Голландия». Здание первой половины XIX века отреставрировали и открыли внутри студии, рестораны и лавки; интерьеры обновили по проекту архитектурного бюро Ludi Architects.
В других странах тюрьмы тоже нередко становятся музеями и центрами памяти. Среди таких объектов — варшавская тюрьма Мокотув, лондонский Тауэр, Алькатрас в Сан-Франциско и бывшая тюрьма Штази в Берлине. В некоторых случаях функции музея и культурного центра совмещают: Лукишкскую тюрьму в Вильнюсе сохранили как музей, при этом на территории работают бары, мастерские художников и сауна. В схожем ключе в Таллине реконструируют Батарейную тюрьму: к 2026 году в восточном крыле планируют открыть Международный музей жертв коммунизма, в других частях комплекса — общественные пространства.
Часто тюремные комплексы приспосабливают под отели: камеры заключенных относительно легко переделать в жилые номера. Среди таких проектов, например, хельсинкская Катаянокка, построенная во времена Российской империи и очень напоминающая «Кресты» по структуре и убранству. В 2002 году комплекс выкупила гостиничная сеть Marriott и отреставрировала за 15 миллионов евро. В Любляне вскоре после распада Югославии в военной тюрьме открыли хостел и культурный центр Celica. Здание реконструировали по проекту местного мастера Янко Рожича и группы художников и архитекторов, каждый из которых оформил одну из бывших тюремных камер.
Что об обновлении «Крестов» говорят петербуржцы
«Медуза» обсудила судьбу «Крестов» с несколькими правозащитниками и близкими политзаключенных, в разное время побывавших в «Крестах». Они сходятся во мнении, что наследие тюрьмы стоит сохранить, а исторический комплекс превратить в общественное пространство с музеем. Одна из собеседниц, пожелавшая остаться анонимной, говорит:
Там сидело очень много людей, среди которых были и политзаключенные, и невинно осужденные. Место обладает исторической ценностью и должно стать музеем наподобие Музея истории ГУЛАГа.
Родственник одного из политзаключенных уверен, что реконструкция «Крестов» — «безумно важный этап их существования». Когда тюрьму выставили на торги, ему было «тревожно, что они [„Кресты“] могут попасть в плохие руки и их снесут, несмотря на охранный статус». У «КВС», по его мнению, «спорная репутация», но важно, что компания собирается открыть там музей.
Мне бы очень хотелось видеть там музей как репрессий, так и музей самих «Крестов»: у них удивительная и очень обширная история. Под музей можно было бы выделить этаж или крыло одного из двух зданий и оживить атмосферу, как в проекте 2010 года, согласно которому чилийские архитекторы Гильермо Гарсия Эвиа, Хосе Томас Родригес и Николас Урсуа решили создать в исторических зданиях бывшей тюрьмы городка Талька современный общественный центр. По их замыслу, в наружных стенах должны появиться круглые отверстия, которые символизируют свободу.Однако проект так и не воплотили, сейчас здания по-прежнему пустуют. ">чилийской Тальке
.
Близкая к правозащитным кругам петербурженка А. также поддерживает идею музея, но считает, что в нынешней политической ситуации его честная работа маловероятна:
Конечно, полноценным музеем «Кресты» не смогут стать до смены режима. С заключенными там обращались жестоко как в советское, так и в новое время: например, там на первом этаже было чудовищное психиатрическое отделение. И эти практики, конечно, не были ни переосмыслены, ни прекращены. Они просто переехали в более просторное здание новых «Крестов». Но в любом случае, если в обычную камеру старых «Крестов» можно будет войти и выйти, это позволит людям хотя бы чуть-чуть представить, каково жить вчетвером на восьми квадратных метрах.
Каким было строительство «Крестов-2»
Ася Зольникова
