вот они, взрослые
Понравилась цитаты из книги Веры Кобец (процитировано в ФБ Светланы Мироновой)."Да, вот они какие, взрослые." Напоминает парадоксальным образом известную максиму Линор Горалик: "Проблема не в том, что мы взрослые, проблема в том, что взрослые - это мы". ===================="Вечер теплый. Небо приобретает сиренево-нежный оттенок. Домой не хочется. Обе идут неторопливо. Проходят мимо дома, где жил Хармс.— Оля, а ты мечтала когда-нибудь сделаться взрослой… В школе… или потом?— Нет, — улыбаясь и глядя на флюгер, венчающий угловую башенку, говорит Оля. — Я знала: у меня не получится.— Всегда знала?— Пожалуй. — Оля какое-то время молчит, а потом начинает рассказывать: — Однажды к маме зашла сотрудница их института. Анна Аркадьевна. Имя-отчество как у Анны Карениной, а похожа на Анну Маньяни. Разумеется, ее сразу же усадили за стол. И она с ходу начала что-то расхваливать, не то посуду, не то скатерть. А когда протянула к тарелке руку, мы все вежливо отвернулись: ногти у нее были огненно-красные. В жизни потом не видела таких красных ногтей. Матиссовский красный? Не знаю. На ужин была запеканка. Она положила кусочек в рот (тоже, конечно, огненно-красный), взмахнула свободной рукой, затрясла пышной головой, сказала «м-м-м… восхитительно», и мы все трое как-то смущенно заулыбались. Словно она поставила нам пятерку. Хотя откуда у нее право расставлять нам оценки? Но это я уже потом подумала, а тогда просто слушала вместе со всеми. Она не рассказывала ничего интересного. Как собралась испечь пирог — и сожгла его, как на пари сама белила потолок. Ничего интересного, понимаешь? Но мы все слушали, раскрыв рты: и мама, и дед, и я. А потом она встала и, зашумев платьем, вышла. Это уж было полной нелепостью. Какой шум платья, когда она была в черной шерстяной юбке и свитере. Мама с дедом вышли за ней в прихожую, а я сидела насупившаяся и пыталась понять, чем она меня так задела. И вдруг догадалась: она была взрослая. Первая взрослая, которую я увидела не в кино, не на сцене, а в жизни: Подумать только: открытие! Но потом вдруг укололо и словно бы кто-то сказал: «Да, вот они какие, взрослые. А ты хоть сто лет проживи, а взрослой не будешь»".(Вера Кобец)
Понравилась цитаты из книги Веры Кобец (процитировано в ФБ Светланы Мироновой).
"Да, вот они какие, взрослые." Напоминает парадоксальным образом известную максиму Линор Горалик: "Проблема не в том, что мы взрослые, проблема в том, что взрослые - это мы".
====================
"Вечер теплый. Небо приобретает сиренево-нежный оттенок. Домой не хочется. Обе идут неторопливо. Проходят мимо дома, где жил Хармс.
— Оля, а ты мечтала когда-нибудь сделаться взрослой… В школе… или потом?
— Нет, — улыбаясь и глядя на флюгер, венчающий угловую башенку, говорит Оля. — Я знала: у меня не получится.
— Всегда знала?
— Пожалуй. — Оля какое-то время молчит, а потом начинает рассказывать: — Однажды к маме зашла сотрудница их института. Анна Аркадьевна. Имя-отчество как у Анны Карениной, а похожа на Анну Маньяни. Разумеется, ее сразу же усадили за стол. И она с ходу начала что-то расхваливать, не то посуду, не то скатерть. А когда протянула к тарелке руку, мы все вежливо отвернулись: ногти у нее были огненно-красные. В жизни потом не видела таких красных ногтей. Матиссовский красный? Не знаю. На ужин была запеканка. Она положила кусочек в рот (тоже, конечно, огненно-красный), взмахнула свободной рукой, затрясла пышной головой, сказала «м-м-м… восхитительно», и мы все трое как-то смущенно заулыбались. Словно она поставила нам пятерку. Хотя откуда у нее право расставлять нам оценки? Но это я уже потом подумала, а тогда просто слушала вместе со всеми. Она не рассказывала ничего интересного. Как собралась испечь пирог — и сожгла его, как на пари сама белила потолок. Ничего интересного, понимаешь? Но мы все слушали, раскрыв рты: и мама, и дед, и я. А потом она встала и, зашумев платьем, вышла. Это уж было полной нелепостью. Какой шум платья, когда она была в черной шерстяной юбке и свитере. Мама с дедом вышли за ней в прихожую, а я сидела насупившаяся и пыталась понять, чем она меня так задела. И вдруг догадалась: она была взрослая. Первая взрослая, которую я увидела не в кино, не на сцене, а в жизни: Подумать только: открытие! Но потом вдруг укололо и словно бы кто-то сказал: «Да, вот они какие, взрослые. А ты хоть сто лет проживи, а взрослой не будешь»".
(Вера Кобец)
"Да, вот они какие, взрослые." Напоминает парадоксальным образом известную максиму Линор Горалик: "Проблема не в том, что мы взрослые, проблема в том, что взрослые - это мы".
====================
"Вечер теплый. Небо приобретает сиренево-нежный оттенок. Домой не хочется. Обе идут неторопливо. Проходят мимо дома, где жил Хармс.
— Оля, а ты мечтала когда-нибудь сделаться взрослой… В школе… или потом?
— Нет, — улыбаясь и глядя на флюгер, венчающий угловую башенку, говорит Оля. — Я знала: у меня не получится.
— Всегда знала?
— Пожалуй. — Оля какое-то время молчит, а потом начинает рассказывать: — Однажды к маме зашла сотрудница их института. Анна Аркадьевна. Имя-отчество как у Анны Карениной, а похожа на Анну Маньяни. Разумеется, ее сразу же усадили за стол. И она с ходу начала что-то расхваливать, не то посуду, не то скатерть. А когда протянула к тарелке руку, мы все вежливо отвернулись: ногти у нее были огненно-красные. В жизни потом не видела таких красных ногтей. Матиссовский красный? Не знаю. На ужин была запеканка. Она положила кусочек в рот (тоже, конечно, огненно-красный), взмахнула свободной рукой, затрясла пышной головой, сказала «м-м-м… восхитительно», и мы все трое как-то смущенно заулыбались. Словно она поставила нам пятерку. Хотя откуда у нее право расставлять нам оценки? Но это я уже потом подумала, а тогда просто слушала вместе со всеми. Она не рассказывала ничего интересного. Как собралась испечь пирог — и сожгла его, как на пари сама белила потолок. Ничего интересного, понимаешь? Но мы все слушали, раскрыв рты: и мама, и дед, и я. А потом она встала и, зашумев платьем, вышла. Это уж было полной нелепостью. Какой шум платья, когда она была в черной шерстяной юбке и свитере. Мама с дедом вышли за ней в прихожую, а я сидела насупившаяся и пыталась понять, чем она меня так задела. И вдруг догадалась: она была взрослая. Первая взрослая, которую я увидела не в кино, не на сцене, а в жизни: Подумать только: открытие! Но потом вдруг укололо и словно бы кто-то сказал: «Да, вот они какие, взрослые. А ты хоть сто лет проживи, а взрослой не будешь»".
(Вера Кобец)
