«Психологически дома было даже хуже, чем в СИЗО». 19-летняя Дарья Козырева рассказала «Бумаге», как жила перед приговором и что для нее значит срок 2 года 8 месяцев
В апреле 2025-го Дарью Козыреву приговорили к 2 годам и 8 месяцам лишения свободы — 19-летняя петербурженка, по подсчетам «Бумаги», может выйти на свободу уже следующей весной. Девушку признали виновной в «дискредитации армии», ее задержали 24 февраля 2024 года, когда она наклеила на памятник Тарасу Шевченко плакат с отрывком из его стихотворения «Заповіт» («Завещание»). После года […]
В апреле 2025-го Дарью Козыреву приговорили к 2 годам и 8 месяцам лишения свободы — 19-летняя петербурженка, по подсчетам «Бумаги», может выйти на свободу уже следующей весной. Девушку признали виновной в «дискредитации армии», ее задержали 24 февраля 2024 года, когда она наклеила на памятник Тарасу Шевченко плакат с отрывком из его стихотворения «Заповіт» («Завещание»).
После года в СИЗО, в феврале 2025 года, Дарью отпустили под запрет определенных действий. Вплоть до вынесения приговора 18 апреля девушке было запрещено общаться с журналистами.
Сейчас Дарья — ее вновь отправили в СИЗО — смогла ответить на вопросы «Бумаги». Читайте, как она провела три месяца дома и почему сейчас ей спокойнее.
О том, как в феврале 2025 года Дарья впервые за год оказалась на воле
— Я до последнего не верила, что меня действительно отпустят… за год выход на волю мне стал казаться чем-то невозможным. Я была едва ли не уверена, что они [силовики] что-нибудь придумают, что-нибудь нарушат — всё что угодно сделают, чтобы не дать мне оказаться дома. Сейчас, оглядываясь назад, я только смеюсь — но тогда мне действительно было страшно. Страх не покидал меня до того момента, пока я не вышла из здания суда и не села к адвокату в машину. И только тогда я поверила: пронесло. Всё позади. Я правда еду домой.
Первые дни освобождения я помню очень плохо — как записанные на старую кинопленку. Это удивительно. Просто я была уверена, что буду на седьмом небе от счастья, стоит только этому дню настать, а в реальности меня встретил жесткий депрессняк. Нет, первичный восторг, конечно, был! Адвокат, подвозя нас с мамой до дома, остановил, как и обещал, машину на стрелке Васильевского острова — чтобы я покурила, глядя на Неву. Ну, вот такая голубая мечта у меня была с момента ареста! Выходим мы с мамой из машины, а я прыгаю как молодая козочка и кричу на всю улицу: «Я вольная!!» Надеюсь, люди всё правильно поняли.
Мне, знаете, в СИЗО очень не хватало любимой музыки, а я страшная поклонница Тараса Компаніченка! Стоило мне по приезде домой врубить «Думу» Мазепы на всю громкость — у меня перехватило дыхание… Ну и да, уснуть в своей мягкой, теплой кроватке — это было счастье.
О депрессии после выхода из СИЗО
— Потом я поняла, что меня толком ничего не радует. К тому, что мир потерял краски, примешивалось отчаяние: ну, должны же они быть! Я же должна радоваться! Но радости не давало даже то, что я всегда любила. Психологически мне было в том моменте даже хуже, чем в СИЗО: в заточении, когда тебе плохо, ты мечтаешь о выходе на волю, ни на секунду даже не сомневаясь, что это твой потерянный рай. В тюрьме — ты ждешь. На воле — вроде как и ждать нечего…
Потом мне выписали антидепрессанты, жизнь стала налаживаться. Кажется, я так и не успела отойти до конца, но краски в мир потихоньку возвращались. Правда, я так и не успела получить всего, что может дать вольная жизнь, ибо большую часть времени я сидела в комнате, спала и курила. Но жизнь становилась всё приятнее, а весна на улице отзывалась в сердце.
Мне в тот период очень помогла мама — без нее мне было бы неизмеримо тяжелее. Она разговаривала со мной, утешала, давала советы. Я очень любила сплетничать с ней и обсуждать всякую ерунду. Я почувствовала себя ребенком, маленьким ребенком тогда… с другой стороны: ну, а кто я? И папа меня поддерживал очень… правда, мы постоянно норовили поругаться из-за политики. Без мамы и папы я бы не справилась.
Об обретенном после приговора спокойствии
— На самом деле мне очень повезло с приговором. Но это был не день, а сплошные эмоциональные качели. Стоит ли говорить, что несколько часов после запроса прокурора (обвинение запросило Козыревой шесть лет колонии — прим. «Бумаги») мне было не очень весело? Но стоило услышать реальную цифру — и гора упала с плеч. И сейчас, когда я пишу это, мне хорошо — правда, хорошо.
Сидеть мне осталось недолго — по сравнению с запросом прокурора, по сравнению с тем, чего я ждала еще в декабре. А вернуться в свою любимую камеру я была просто счастлива. Я ведь сижу с [фигуранткой дела «Весны»] Аней Архиповой. Она солнышко, просто солнышко! Мы долго обнимались, когда я зашла. Вспоминаю это и улыбаюсь, очень сильно улыбаюсь. Пожалуй, даже возвращение в СИЗО было не зря. А скоро я вернусь к маме и папе!
Пользуйтесь соцсетями и смотрите YouTube как раньше
