«Обезьяна» Оза Перкинса: хоррор-комедия о заводной игрушке, в которую вселился дьявол. Режиссер хочет быть классиком ужасов — но до Стивена Кинга ему далеко
В прокат вышла «Обезьяна» Оза Перкинса: режиссер «Собирателя душ» экранизировал один из самых известных рассказов Стивена Кинга — о заводной обезьянке-убийце. Отца-неудачника, который должен спасти свою семью от мистического зла, играет Тео Джеймс из сериалов «Белый лотос» и «Джентльмены». Кинокритик Антон Долин рассказывает, почему Перкинс едва ли станет новым классиком хоррора — хотя режиссеру явно этого очень хочется.
В прокат вышла «Обезьяна» Оза Перкинса: режиссер «Собирателя душ» экранизировал один из самых известных рассказов Стивена Кинга — о заводной обезьянке-убийце. Отца-неудачника, который должен спасти свою семью от мистического зла, играет Тео Джеймс из сериалов «Белый лотос» и «Джентльмены». Кинокритик Антон Долин рассказывает, почему Перкинс едва ли станет новым классиком хоррора — хотя режиссеру явно этого очень хочется.
Как быстро несется время. И года не прошло, как все восхищались «Собирателем душ», претенциозным триллером, где оккультиста-сатаниста играл эффектно загримированный Николас Кейдж. Режиссера Оза Перкинса называли новой суперзвездой «возвышенного хоррора», многозначительно упоминая в каждой статье, что его отец Энтони Перкинс играл главную роль в хичкоковском «Психозе». Но вот вышла следующая картина Перкинса «Обезьяна» — и недавние фанаты с трудом скрывают замешательство. Ни хитом проката, ни любимцем критиков фильм явно не станет, хотя определенный культовый статус с годами у него может образоваться.
Исходные данные картины впечатляют. Она поставлена по хитовому раннему рассказу Стивена Кинга, написанному в лучший творческий период «короля ужасов» и однажды уже экранизированному («Дар дьявола», 1984), в продюсерах — суперзвезда жанра Джеймс Ван («Пила», «Астрал», «Заклятие»). Но впечатление от первой же сцены, да и ото всей изрядно устаревшей и анекдотичной ситуации с детской игрушкой, проклятой силами тьмы, вряд ли можно счесть пугающим. Крови и натурализма в «Обезьяне» предостаточно, однако смотрится эта мясорубка скорее как гротескная комедия, порой достигая высот «Монти Пайтон и Святого Грааля» — помните кролика, перегрызавшего горло рыцарям? До финала ты продолжаешь недоумевать, таков ли авторский замысел или соотношение элементов рассчитано с ошибкой, и жуткое поневоле стало смешным. Когда в финале на экране гарцует (извините, спойлер!) апокалиптический «конь бледный» с соответствующим всадником, непереводимое чувство WTF достигает апогея.
Напомним сюжет тем, кто не читал Кинга и не смотрел старую экранизацию. Два брата-близнеца, Хэл и Билл (обоих сыграл британец Тео Джеймс, известный по франшизе «Дивергент» и второму сезону «Белого лотоса»), росли без отца. Однажды в его вещах они обнаруживают привезенную из дальних странствий — папа был пилотом — заводную обезьяну с барабаном. Опытным путем мальчики выясняют, что игрушка проклята: каждый раз, когда поворачиваешь ключ, обезьяна начинает играть свой инфернальный марш и рядом кто-то погибает, как будто от несчастного случая. Разумеется, травмированные братья, один из которых постоянно унижает другого, немедленно решают использовать артефакт для сведения личных счетов. Они еще не знают, что игрушка самовольно выбирает жертв…
«Смерть неизбежна, — объясняет напуганным детям умная мама. — Нет никаких „если“ или „как“, только „когда“». Ответ фильма прост: каждые пять минут, не реже. «Смерть случится наверняка со всеми, но мы не перестаем ей удивляться», — грустно констатирует другой персонаж. Что ж, Перкинс определенно хочет впечатлить аудиторию кровавыми сценами. Рассказывать о деталях смертей, пожалуй, не стоит, чтобы не увлечься — и не испортить зрителю то единственное удовольствие, которое он точно получит от изобретательности авторов и художников по визуальным эффектам. Пару раз им удалось перещеголять даже «Пункт назначения». Но это приводит к парадоксальному результату: концентрация трупов столь велика, что на пятом-шестом уже не вздрагиваешь, и смех перестает быть нервным.
Ход интриги, меж тем, стереотипен до пародийной степени. Переживать за лузера Хэла и тем более за его более склонного к садизму брата Билла оказывается невозможным. Не говоря о том, что они — пусть по незнанию — эту кашу и заварили. Единственным вменяемым человеком на экране предстает несовершеннолетний сын Хэла — умный подросток Пити, да и того вот-вот усыновит и окончательно отлучит от папаши-идиота предприимчивый отчим Тэд (превосходный эпизод Элайджи Вуда). Пока же Пити вместе с отцом и дядей без большого успеха пытается одолеть заводного дьявола, косящего невиновных направо и налево. А весь мир, представленный на экране, превращается в тот самый парк развлечений «Царство ужасов», куда Хэл мечтал отвезти тинейджера, чтобы наконец завоевать его любовь (об уважении говорить не приходится, этот поезд давно ушел).
Очевидно, что Перкинс — человек образованный и насмотренный, чуть ли не слишком. «Обезьяна» не может вызвать сильной эмоциональной реакции — ни смеха, ни страха, — поскольку сплетена из отсылок к тем самым мусорным экранизациям Кинга, которыми были заполнены восьмидесятые и девяностые. Тогда наряду с общепризнанными шедеврами, вроде «Кэрри», «Сияния» или «Мертвой зоны», снимались бесчисленные «Дети кукурузы», «Кошачий глаз», «Серебряная пуля», «Ночная смена», прости господи, «Давилка»! По одной из сцен кажется, что непосредственная модель для подражания в «Обезьяне» — забавный по сей день альманах Джорджа Ромеро «Калейдоскоп ужасов» (1982), в котором Кинг дебютировал как сценарист. Приемы и интонация скопированы Перкинсом уважительно и точно. Вопрос лишь в том, зачем?
Самую убедительную версию подскажет фильм, герои которого страдают от неизлечимого инфантилизма и очевидной нехватки отцовского авторитета. Режиссер выясняет отношения с поколением родителей — от своего великого отца до того же Кинга, очевидно отцовской фигуры, а заодно выдающихся авторов канонических фильмов ужасов, которым Перкинс так старается подражать.
Гениальность Кинга всегда была в том, что самые пустячные его тексты глубоко проникали в человеческую психологию (причем как персонажей, так и читателей), нередко предлагая сложные и неординарные метафоры и идеи. В «Обезьяне» мыслей всего две. Одна звучит с экрана: «Все умирают, такова жизнь». Трудно не согласиться, но зачем стулья ломать? Вторая легко прочитывается по контексту: «Я — новый классик хоррора, мне по плечу и Кинг, и Откровение Иоанна Богослова». И вот с ней уже можно поспорить.
Действительно страшное кино
Антон Долин
