Harpers: все мягче и мягче

Автор: Лили Шэрлиз

Я сижу в безликом конференц-зале на Мидтаун Манхэттене, окруженная двадцатью девятью людьми, которых называют бизнес-профессионалами. И один из наших инструкторов, Шэрон, только что предложила нам представить себе огромную латунную табличку с именем – словно провела бы медитацию. «Перед этой табличкой стоит небольшой заборчик, а за ней — большой белый дом», — говорит она. «Через окна этого дома я вижу семью. Они играют, веселятся. Там камин. И что торчит из трубы?»

Несколько человек предлагают дым. «А может, Санта Клаус?» – шутливо спрашивает сотрудник компании, перевозящей опасные грузы.

«Нет», — улыбается Шэрон. «Огромная жёлтая рабочая перчатка». Мы переглядываемся в замешательстве; кажется, немногие из нас когда-либо носили рабочие перчатки. Шэрон продолжает: «В этой перчатке что-то интересное. Она держит самолет. Это не совсем обычный самолет. Вместо привычных пропеллеров там… кое-что необычное. Теннисные ракетки. И в самом центре этих ракеток – газета». Мы глядим на нее с недоумением.

Это курс Дэйла Карнеги, трехдневная «интенсивная» программа, призванная научить нас «навыкам общения», которые пригодятся как в личной жизни, так и на работе. Оказывается, сюрреалистическая картина Шэрон – это своего рода мнемоническое устройство для компонентов «по-настоящему хорошего разговора», как позже объясняет другой инструктор, Андре. Чтобы использовать этот образ, нужно начать с имени (табличка), затем спросить о семье (дом) и работе (перчатка). После этого можно перейти к планам поездок (самолет), хобби (теннисные ракетки) и, наконец, к новостям. «Но будьте осторожны», — предостерегает Андре. «Сейчас эта тема немного политически заряжена».

Все тридцать из нас встают, чтобы опробовать сценарий на практике – «сделать это навыком», как выражается Андре. Придание структуры бессмысленной болтовне, как нам объясняют, позволит вести разговоры с конкретными результатами. Выяснив, что мой собеседник работает в некоммерческой организации, финансируемой семьей миллиардеров, я пытаюсь узнать подробности о ее деятельности, но застреваю на стадии «Жёлтой Рабочей Перчатки» и не перехожу к «Самолету». После этого он говорит мне, что я неплохо применила Принцип № 4 – «Искренне интересуйтесь другими людьми», — но тем самым помешала ему рассказать о себе. Я подумываю указать ему на то, что он, кажется, отлично освоил Принцип № 3: «Вызывайте у другого человека искреннюю эмоцию».

Различные версии этого курса существуют с 1912 года, когда Дэйл Карнеги, де-факто основатель индустрии профессионального обучения в Америке, впервые начал его преподавать. В 2020 году компания утверждала, что четыре пятых компаний из списка Fortune 500 являются клиентами их курсов развития. (Уоррен Баффетт однажды сказал, что один из таких курсов изменил его жизнь.) В моей группе присутствуют сотрудники Google, Федерального кредитного союза Организации Объединенных Наций, Управления генерального прокурора штата Нью-Йорк, хедж-фонда и компании, которая устанавливает специальные гильзы в газопроводах, чтобы продлить их срок службы на целое столетие. В течение следующих двух дней мы будем рисовать «картины видения» на флипчартах под звуки Dua Lipa; выступать с речами о своем «определяющем моменте» перед огромным экраном с надписью «повышение уверенности в себе»; и изучать сложную игру на запоминание, называемую Memory Pegging, которая включает не менее четырех разных акронимов. «Это ДНК, Святой Грааль!» – восклицает Андре. «Если вы овладеете искусством навыков общения — ох, мои боги», — вздыхает он. «Мир как будто раковина!» Нас успокаивают тем, что к концу курса мы научимся укреплять свои отношения «правильным способом».

В наши дни такие курсы пользуются особенным спросом из-за якобы существующего дефицита «мягких навыков» – неспециализированных межличностных аспектов профессиональной жизни. Работодатели сталкиваются с «кризисом мягких навыков», объявил Personnel Today в сентябре. «Столкнулась ли маркетинговая индустрия с кризисом мягких навыков?» — спросил Marketing Week в апреле прошлого года. «Мир столкнулся с «кризисом мягких навыков», поскольку удаленная работа заставляет миллионы работников испытывать трудности во взаимодействии с коллегами», — сообщила лондонская газета The Telegraph. Этот «кризис» кажется повсеместным, теперь когда мягкие навыки более востребованы, чем когда-либо, как гласит один заголовок Forbes; менеджеры ученые беспокоятся о «расхождении между спросом работодателей и предложением рабочей силы по мягким навыкам», что делает дефицит обаяния похожим на срочный сбой в цепочке поставок. В отчетах создается впечатление, что руководители могут случайно попасть в растущий «разрыв в навыках» и упасть насмерть.

Тренд в прессе говорит о том, что работники во всем мире еще не оправились от изоляционного эффекта пандемии. Общение, как нам говорят, — это вопрос физической формы. «Использование этих навыков почти как тренировка мышцы. Если вы не используете эту мышцу, она может ослабеть», — отметила основательница Swann School of Protocol, корпоративной школы этикета, газете Los Angeles Times. «Пандемия COVID-19 быстро и резко ускорила необходимость в новых рабочих навыках», — заявила компания McKinsey & Company в своем Глобальном обзоре переподготовки кадров. «Наиболее важные навыки, которые необходимо развивать, носят социальный и эмоциональный характер». Теперь, когда студенты колледжей, выросшие во время пандемии, вышли на рынок труда, проблема только усилилась. Бухгалтерская и консалтинговая фирма KPMG пытается «реабилитировать» поколение Z, пострадавшее от локдауна, как написала газета The Telegraph, словно Zoom деформировал их мозги. К сожалению, кризис мягких навыков может быть частью более крупной проблемы: так называемая эпидемия одиночества или то, что The Atlantic назвал «антисоциальным веком», привела людей к самым низким за всю историю нашей страны показателям личного общения.

Компании часто пытаются решить эту проблему, нанимая организации, такие как Dale Carnegie, Swann, FranklinCovey или American Academy of Etiquette для проведения учебных курсов или подписывая сотрудников на асинхронные «онлайн-рынки навыков», где они могут проходить «модули обучения в небольших порциях». Согласно исследованию Resume Builder 2023 года среди руководителей бизнеса, более шести из десяти компаний планируют отправить своих работников на курсы этикета в 2024 году. Предприниматели чувствуют возможность для инноваций: компания-разработчик программного обеспечения Sozo Labs предлагает виртуальные ролевые игры, позволяя сотрудникам практиковать навыки общения без взаимодействия с реальными людьми. McKinsey также помогает компаниям пройти «трансформацию навыков», хотя я не уверен, что выбрал бы обучение «навыкам эмпатии» от компании, которая оптимизировала ICE.

Для некоторых участников подобный курс не является добровольным. Их отправили начальники, и Андре говорит мне наедине, для некоторых «работа зависит от этого». Я представляю, что некоторые из моих однокурсников вели себя таким образом, что возникла острая необходимость в восстановительном обучении. Будучи на нескольких встречах сама, я также могу понять, почему некоторым менеджерам захочется заплатить эксперту, чтобы тот сгладил острые углы навязчивых личностей. Если бы у меня были сотрудники, я, вероятно, тоже хотела бы, чтобы они мне нравились. Но заявления о мягких навыках выходят далеко за рамки создания более дружелюбной рабочей среды. В управленческой науке их называют панацеей от всего: от эпидемии психического здоровья до потери рабочих мест из-за искусственного интеллекта, от устаревания поколений до сдвигов в геополитическом балансе сил. Идея о том, что наши человеческие связи атрофировались за последние несколько лет, безусловно, не совсем ошибочна. Но это не первый раз, когда мягкие навыки предлагаются в качестве решения различных проблем Америки. На протяжении последнего столетия дискурс о мягких навыках неоднократно вызывался в ответ на технологические и социальные потрясения. Что, если что-то отличает наш нынешний кризис? И кому на самом деле служат мягкие навыки?

Исследователи мягких навыков сами оказались вовлечены в свой собственный длительный кризис. Они не смогли убедительно определить, что такое «мягкий навык», несмотря на десятилетия исследований. «Все еще отсутствует консенсус относительно определений», — написала группа менеджеров ученых в статье 2022 года под названием «Мягкие навыки: действительно ли мы понимаем, о чем говорим?» Социальные ученые собирают определения из непоследовательной типологии субнавыков: коммуникативные навыки, межличностные навыки, эмпатия, эмоциональный интеллект, навыки решения проблем, командная работа и сотрудничество, критическое мышление, гибкость, креативность, лидерство и социальное влияние, устойчивость, адаптивность. Одна группа менеджеров исследователей попыталась связать точки в 2023 году, написав, что эти навыки «нетехнические и не зависят от абстрактного рассуждения, включающего межличностные и интраперсональные способности для обеспечения успешного выполнения в конкретных социальных контекстах». Исследователи USAID однажды перечислили целых семьдесят четыре различных показателя для измерения мягких навыков; они обнаружили, что наиболее распространенным параметром является «самоконтроль».

Недавняя серия популярных книг также испытывает трудности с определениями. Дэниел Гоулман и Кэри Чернисс в своей книге «Optimal: Как поддерживать личное и организационное совершенство каждый день» (2024) посвящают раздел объяснению того, как мягкие навыки являются примерами эмоционального интеллекта под другим названием, только чтобы затем описать эмоциональный интеллект как «набор навыков». Колоннист New York Times Дэвид Брукс в своей книге «Как узнать человека: искусство глубокого понимания других и глубокого понимания себя» (2023) помещает мягкие навыки в список «малых, конкретных социальных действий»:

не соглашаться, отравляя отношения;

проявлять уязвимость в подходящем темпе;

быть хорошим слушателем;

знать, как закончить разговор изящно;

знать, как просить и предлагать прощение;

знать, как разочаровать кого-то, не разбивая ему сердце;

знать, как сидеть рядом с кем-то, кто страдает;

знать, как устроить встречу, где каждый чувствует себя принятым.

В конечном итоге Брукс утверждает, что это в основном вопрос усилий: «Когда говорит другой человек, вы должны слушать настолько активно, чтобы практически сжигали калории».

Когда я упоминаю о мягких навыках случайным корпоративным руководителям, которых встречаю благодаря своим исследованиям, они выглядят серьезными. Они говорят мне, насколько важны мягкие навыки и как трудно их найти среди кандидатов на работу, словно это редкий вид птиц, которого охотятся до вымирания. Но когда я спрашиваю, что это такое или как это измеряется, никто не может мне точно сказать. Исследователи отмечают, что сложно отнести мягкие навыки к более строгим представлениям о «навыках» — категории, которая когда-то использовалась для ранжирования промышленных рабочих по тому, какие типы машин они умели использовать. Когда я встречаю настоящую социальную грацию, это не кажется вопросом технического мастерства, унаследованного привилегированного положения или даже виртуозности. Вместо этого это кажется редким даром реальной отзывчивости — оно предлагает мимолетный взгляд на возвышенный опыт соприкосновения с субъективностью другого человека.

Как бы то ни было, менеджерам говорят, что ставки высоки. «Если вы не активным образом поддерживаете высокоприоритетное поведение в области мягких навыков в своей сфере влияния и авторитета, то можете быть уверены, что талант у вас не приживется», — написал менеджер по обучению Брюс Тулган в Psychology Today. В 2015 году McDonald’s заказала отчет под названием «Ценность мягких навыков для экономики Великобритании», который утверждал, что мягкие навыки способствуют более чем 88 миллиардам фунтов стерлингов экономике Великобритании (значительную часть которой составляют рестораны быстрого питания) и составляют около 6,5 процента от нее, а также прогнозировал, что в 2025 году будет 1,78 миллиона «незаполненных вакансий из-за дефицита мягких навыков». Неясно, как именно аналитики пришли к таким точным цифрам. Но такие исследования во многом способствовали тому, что рынок обучения мягким навыкам стоит более 20 миллиардов долларов только в Соединенных Штатах.

Индустрия мягких навыков прошла долгий путь с тех пор, как в 1936 году Карнеги опубликовал свою классическую книгу, предложив набор чит-кодов для как личных, так и профессиональных отношений. Личность становилась все более безличной, чем-то, что можно получить из книги. Идеи Карнеги были смесью утверждений предыдущих авторов — и произошли от викторианского культа «характера», но у него был уникальный талант к упаковке их для современного читателя, кодируя человеческие отношения в набор универсальных инструкций. Он продавал комплект инструментов, который мог использовать каждый, даже те, кто не предназначен с рождения для Ivy League. Если вы намерены «надеть капитанскую фуражку и управлять кораблем бизнеса», — писал он, — «личность и умение говорить важнее знания латинских глаголов или диплома Гарварда». Первым делом Карнеги посеял семена фанатизма в отношении мягких навыков, посоветовав студентам повторять себе: «Моя популярность, мое счастье и мой доход во многом зависят от моего умения общаться с людьми».

Через пару лет, в томе под названием «Управление и рабочий», теоретик управления Фритц Рётлисбергер и специалист по персоналу Уильям Диксон утверждали, что сам специалист по персоналу является своего рода квалифицированным работником, даже если ему не хватает технических знаний инженера. Рётлисбергер и Диксон были связаны со Школой человеческих отношений, группой менеджеров ученых в и вокруг Гарвардской школы бизнеса, которые в основном отвергали холодную жестокость Тейлоризма, который оптимизировал время и движение в производстве. Вместо этого они рассуждали, что хорошие менеджеры могут создать лояльных, продуктивных сотрудников, сделав рабочее место эмоционально полезным. В этом свете навыки специалиста по персоналу в «диагностике любой человеческой ситуации» и «обеспечении сотрудничества» со стороны работников были ценными — «способными к совершенствованию и обучению и передаче другим». В то время, когда трудовые организации представляли особую угрозу для начальников, ранние предки сегодняшних мягких навыков должны были сглаживать рабочие трения, скользя мимо классовых конфликтов.

Затем, во время Второй мировой войны, общественность приступила к строительству военных машин. Исследователи пришли к пониманию этих сотрудников как аналогичных самим оружиям, которые они строили: способных быть спроектированными более или менее эффективно. К середине пятидесятых фраза «мягкие навыки» начала появляться в литературе армии. Для военного руководства мягкие навыки представляли собой все то, что нельзя было измерить у солдата. Было легко определить, может ли кто-то стрелять по мишени; гораздо труднее было определить эффект конкретного курсанта на моральный дух. «Те функции работы, о которых мы много знаем, являются твердыми навыками, а те, о которых мы мало знаем, — мягкими навыками», — написал Пол Г. Уитмор, представитель группы по исследованиям в области управления персоналом, в статье 1972 года для конференции армии по мягким навыкам — как будто это выявляло слепое пятно там, где проваливалось надзор.

После антивоенных протестов шестидесятых годов военное руководство должно было почувствовать, что потеряло контроль. Исследования мягких навыков позволили офицерам предаваться фантазии о измерении и управлении тем, что ускользает от них: человеческим поведением. (Уитмор отмечает отсутствие «неопровержимой теории работы для людей».) Армейские исследователи испытывали такие трудности с примирением своих данных, что Уитмор пошутил, что область мягких навыков — это «область, изобилующая двусмысленностью терминов, которую необходимо прорубать семантическим мачете».

Через несколько месяцев после конференции Соединенные Штаты вывели свои войска из Вьетнама, и нефтяное эмбарго арабских стран и последовавший за ним рецессия ускорили деиндустриализацию. Поскольку компании пытались пережить надвигающуюся экономическую бурю семидесятых годов, рабочие места стали более «гибкими», что часто означало меньше ограничений для менеджеров и меньше безопасности для сотрудников, которые должны были быть «адаптируемыми». Навыки превратились в эквивалент значков бойскаута: талисманы трудоустройства, работающие как «собственность индивидуума, который затем носил их, словно багаж, от работы к работе», — как пишет специалист по трудоустройству Джонатан Пейн. В шатком состоянии работникам нужно было «превратить себя в предпринимателей, создающих ценность», — пишет историк Эрик Бейкер в книге «Создайте свою собственную работу».

Риторика мягких навыков укоренилась как в Chrysler, так и в Coca-Cola, заставляя сотрудников нести ответственность за поддержание темпа работы, поскольку традиционные рабочие места начали превращаться в гиг-работу. Поскольку темп работы стал более сумасшедшим, можно было даже утверждать, что «навыки управления давлением» приобретаются, — пишет Пейн. Он рассказывает о том, как Великобритания начала в 1979 году проводить профессиональные курсы по «передаваемым компетенциям», часто для безработных, выделяя ресурсы на развитие так называемых навыков, таких как «гибкость мышления и готовность учиться», подготавливая людей к тому, чтобы их перебрасывали с более свободного рынка.

Тем временем, когда термин «мягкие навыки» начал проникать в словарный запас рабочей силы семидесятых и восьмидесятых годов, женщины хлынули на рынок труда. Парадигма мягких навыков казалась соответствовать стереотипным сильным сторонам женщин, помогая им в конечном итоге прокладывать себе путь в совет директоров, как будто это своего рода феминистская панацея. К девяностым годам фраза больше не была ограничена «арготом консалтинга», как сообщила New York Times в 1988 году, но стала частью повседневного бытового языка; к началу нового тысячелетия мягкие навыки представляли собой своего рода научное управление душой. Менеджеры почувствовали, что обнаружили, что человеческие личности являются резервуарами неиспользованной ценности; корпорации изучали тонкости межличностной динамики в поисках отходов и прибыли. Развивая мягкие навыки, сотрудник мог создать что-то из ничего, волшебным образом спасая эффективность из туманной области чувств и отношений. В этом представлении слово «навык» предлагает надежду, подразумевая кривую обучения, но также превращает социальное взаимодействие в экзамен. «Каждый значимый разговор состоит из бесчисленных малых выборов», — пишет Чарльз Дюхиг в книге «Суперкоммуникаторы: Как разблокировать секретный язык связи». «Есть мимолетные моменты, когда правильный вопрос или уязвимое признание или сочувствующее слово могут полностью изменить диалог». Здесь неудача может означать что угодно: от скучного взаимодействия до жизни в одиночестве — и, возможно, безработицы.

К сожалению, мягкие навыки не серебряная пуля. Одна статья 2005 года утверждала, что феминистские добродетели концепции создали «стеклянный потолок» в совете директоров, с женщинами-руководителями, которых привлекают для управления в кризисных ситуациях; «их воспринимают как обладающих мягкими навыками, необходимыми для преодоления трудных ситуаций», — сообщила газета Times в прошлом июле, только чтобы они упали, когда компания терпит неудачу. Что касается расы и класса, то мягкие навыки могут быть еще одним способом превратить предвзятые социальные суждения в объективные показатели способности, как утверждали социальные ученые Филипп Мосс и Крис Тилли еще в 1996 году. В статье Applied Economics 2024 года группа исследователей обнаружила, что «мягкие навыки оказывают незначительное влияние на мобильность по службе». Высокие оценки «коммуникативных навыков, управления временем и низкой повторяемости задач» оказали смешанное воздействие на заработную плату и не сделали сотрудников более склонными к продвижению.

Но независимо от того, насколько мало количественных доказательств того, что обучение мягким навыкам помогает сотрудникам, работодатели по-прежнему проповедуют мягкие навыки как ключ к индивидуальному успеху. Если вы эмоционально нестабильны, если ваш босс вас ненавидит или если вы потеряли работу, это ваша вина за отсутствие навыков.

Но наш нынешний панический страх перед мягкими навыками не просто винтажный прием угнетения из семидесятых годов, но и народное средство от вполне современных социальных проблем. Хотя его часто описывают как побочный эффект пандемии, «кризис» также имеет перспективный характер, подкрепленный утверждением McKinsey о том, что мягкие навыки сделают предприятия «защищенными от будущего», словно запечатывая их от библейских потопов.

Для некоторых это будущее несет в себе перспективы быть замененным. Входя на рынок труда во время пандемии, менеджеры опасаются, что молодые работники не смогут оценить человечность своих коллег, оставляя их склонными к обману других ради самозаботы и тихого увольнения — резкий контраст с предполагаемым трудоголизмом миллениалов в после финансового кризиса 2008 года. Выросшие во время пандемии, по мнению этой истории, новое поколение воспринимало других людей как кластеры пикселей, безопасно заключенных в двухмерной плоскости. Старшим боссам может прийти в голову, что обучение бизнес-студентам старшего возраста социальным нормам предыдущей эпохи сделает будущее не только более узнаваемым, но и таким, где их опыт будет нужен, а у молодежи есть чему поучиться.

Культ мягких навыков также компенсирует сдвиг в мировом балансе сил: одно исследование 2024 года показывает, что Китай и Россия имеют гораздо меньше публикаций об исследованиях в области мягких навыков, чем Соединенные Штаты и страны Европы. «Создает ли Китай рабочую силу без мягких навыков?» — спросил Британский совет, организация, характеризуемая как «инструмент мягкой силы» Великобритании, в 2015 году. Чувство Запада о себе как о оплоте мягких навыков является завуалированным повторением расистских характеристик китайских граждан как роботов и изображений граждан коммунистических государств как автоматов — те же стереотипы, что лежат в основе одержимости «характером», ускользающим ингредиентом при поступлении в колледж, который оцениватели обвиняли в использовании для отклонения азиатских заявителей.

Некоторые исследователи мягких навыков связывают всплеск спроса на мягкие навыки с приближением «Industry 5.0» — как Европейская комиссия назвала подход к миру искусственного интеллекта, который требует «сотрудничества между людьми и машинами», — и эпохи, которая будет отмечена «сниженным межличностным взаимодействием в результате повсеместного воздействия пандемии Covid-19», — как утверждала группа менеджеров ученых. В конце концов, то, что делает нас незаменимо человеческими, не избыточными по отношению к машинам, которые мы создаем, — это наша способность обдуманно взаимодействовать друг с другом. Что у нас есть, чего нет у роботов? Чувства — по крайней мере, пока. В Токио команда ученых учит розового роботизированного геля из человеческой кожи-подобия мигать очень тревожной улыбкой.

## Литературный перевод текста

В условиях все более непредсказуемой реальности навыки межличностного общения создают иллюзию безграничной адаптивности: люди и организации смогут приспособиться к любому возможному развитию событий. Организациям советуют развивать «гибкие и адаптируемые навыки в масштабе» и поддерживать «навыковую гибкость», постоянно пересматривая компетенции своих сотрудников – причем, как ни странно, сама «адаптивность» является одним из этих самых мягких навыков. Недавние статьи возвещают о форме-смене как о самостоятельной компетенции — своего рода первичном навыке — и питают надежду на то, что наш вид сможет угнаться за миром, который мы создали. Всем следует непрерывно переучиваться и повышать свою квалификацию, будь то многочасовые курсы этикета, микрообучение или нанообучение («короткие всплески обучения, помогающие людям добиваться прогресса небольшими шагами», как выразился LinkedIn). Сотрудники должны быть похожи на корабль Тесея, состоящий из бесконечно взаимозаменяемых компонентов.

Но даже когда навыки межличностного общения позиционируются как решение проблемы автоматизации, они одновременно помогают вам самим стать объектом автоматизации, сводя человеческое взаимодействие к арсеналу техник, запрограммированных в сознание. Мягкие навыки якобы спасут нас от устаревания, но при этом сделают человеческое общение немного более механическим. Парадоксально, кризис заключается не в том, как мы будем управлять машинами, а в том, как мы будем управлять друг другом.

Эта динамика обнажает уязвимость: одержимость навыками может, на самом деле, подпитывать оптимизм по поводу искусственного интеллекта, вместо того чтобы служить защитой от надвигающихся технологий. С радостью передавая «монотонные и неприятные задачи» роботам, как описывают бизнес-ученые в Нидерландах, мы рискуем большую часть времени тратить на анализ личностей друг друга. Производительность будет зависеть от «эффективности взаимодействия» и «эмоционального IQ» человека. Исследователи утверждают, что этот процесс оптимизирует наши мозги для использования машинами: мягкие навыки «позволят искусственному интеллекту и роботам использовать человеческий умственный потенциал и креативность для повышения эффективности процессов». Ученые принимают восторженный тон.

По мере расширения социально-экономических и идеологических разрывов в Соединенных Штатах люди будут продолжать находить друг друга непостижимыми, раздражающими или враждебными, несмотря на все усилия по смягчению характеров. В этом свете навыки межличностного общения можно рассматривать как рабочую версию призывов центристов к правому крылу, которое не штурмует Капитолий, и левому, которое не занимает место на лужайке кампуса. Соответственно, требование «уметь разрешать конфликты с готовностью к компромиссу» кажется несколько абсурдным, когда влиятельные люди практически лишены стимулов прислушиваться к просьбам обездоленных, какими бы очаровательно они ни были выражены.

В то время как работодатели грезили об гармоничных организациях, Илон Маск начал расформировывать целые федеральные агентства. Маск когда-то много говорил о лидерстве, основанном на мягких навыках: «Супервизор должен служить своей команде — а не наоборот», — сказал он сотрудникам Tesla в 2017 году. Но после приобретения Twitter в 2022 году Маск поставил сотрудников перед первым «развилкам», дав им всего один день, чтобы решить, станут ли они «чрезвычайно преданными делу» или уйдут. Оказывается, навыки межличностного общения нужны только тогда, когда нужно что-то получить от других людей. Истинные элиты сегодняшнего дня, со своими бункерами и независимыми электросетями, не считают, что им вообще нужно общество.

Департамент правительственной эффективности Маска призывает к тому же кредо оптимизации, которое породило мягкие навыки в первую очередь. Austerity (сокращение государственных расходов) и навыки межличностного общения играют роли «плохого копа» и «хорошего копа» (и оба сопровождаются компенсирующими экстравагантностями — налоговыми льготами и учебными курсами, соответственно), но они являются частью одной и той же логики плохого социального инженеринга. План Трампа «очистить глубокое государство» оставит огромные кадровые пробелы в правительственных учреждениях, которые невозможно восполнить простым эффективным общением, и уж тем более персоналом, которого он назначает на руководящие должности — люди, похоже, освобождены от требования владеть мягкими навыками.

Соединенные Штаты созревают для культа способностей, в котором нынешние «лидеры» явно предпочитают выживание сильнейших инклюзивности, не говоря уже о коллективизме; историк Куин Слободиан сравнил видение нового правительства обществом с одним из его любимых видов спорта — Ultimate Fighting Championship. Более тихая обратная сторона явного зла социального дарвинизма заключается в том, что никто из нас никогда не бывает достаточно компетентным. Бесконечная неполноценность организует наш опыт почти незаметными способами, например, когда человеческое общение становится вопросом компетенции, порождая культуру социально тревожных людей, настолько обеспокоенных тем, хорошо ли они развивают отношения, что предпочитают чат-ботов социальным мероприятиям. Чтобы чувствовать себя лучше из-за наших недостатков, наиболее способные из нас тренируются в суперкоммуникациях и ультрамарафонах.

«Люди говорят: типа, Чувак, мне нужно получить это преимущество», — сказал мне Андре, инструктор, объясняя, чего люди хотят от курса Дейла Карнеги. «Я должен быть отличительным. Я должен придумать новую идею. Я должен управлять циклом изменений».

Я начал думать, что улучшение мягких навыков работников частично является способом поддержания нарратива социального прогресса в момент, когда было бы щедро сказать, что мы топчемся на месте. «Искусственный интеллект сделает работу несколько бессмысленной», — сказал Маск на Всемирной конференции по искусственному интеллекту в 2019 году. К сожалению, некоторые люди все равно должны будут ее выполнять; ИИ просто сделает их работу еще более раздражающей. Ну да, конечно. Хигг хвалит то, как некоторые колл-центры используют ИИ для выполнения роли своего рода драматурга мягких навыков, направляя представителей службы поддержки клиентов в режиме реального времени, чтобы они адаптировали свой тон к голосу звонящего. В этом случае рискуют устареть именно менеджеры.

Тем временем область кризиса мягких навыков редко включает рабочие места, где личность подвергается самым суровым испытаниям: дом, индустрия ухода и сфера обслуживания, где автоматизация вряд ли окажет существенное влияние — по крайней мере, до тех пор, пока не появится розовый роботизированный гель, который будет улыбаться, обретая руки, ноги и что-то вроде сердца. Как утверждал ученый Джейсон И. Смит, «низкоквалифицированный» труд теперь означает работу с людьми, такую как уход за членами стареющего населения, доставка еды на дом или обслуживание клиентов — работу, которая может потребовать более интенсивного эмоционального самоконтроля, чем работа руководителей высшего звена. Работники сферы обслуживания давно платят за то, чтобы скрывать свои истинные чувства за маской дружелюбия, чтобы, как написала социолог Арли Хохшильд в 1983 году, «создать определенное эмоциональное состояние у другого человека». Оказывается, если вы проводите весь день, притворяясь, что испытываете одни чувства, а не другие, граница между личным и профессиональным начинает стираться. Вы можете запутаться в том, какие эмоции на самом деле ваши.

Это объясняет, почему я чувствовал себя таким пустым после каждого долгого дня, посвященного практике принципов Карнеги, склонным к тому, чтобы уставиться в пустоту, когда находился среди друзей. К третьему утра я знал, кто из участников готов к тайному зрительному контакту, когда плотность жаргона достигала пика.

«Формула «магии» — не знаю, как я могу использовать ее в своей профессии», — сказал один из таких одноклассников. Мы провели утро, изучая формулу для живой двухминутной мотивационной речи, которая «оказывает влияние на действия». Она включала простое уравнение: Доказательства + Действие + Выгода = Желаемые действия и результаты. Нам посоветовали «добавить немного того, что мы называем магией». Один человек произнес двухминутную речь о важности улыбок.

«Чем вы занимаетесь?» — спросил Андре, выглядя несколько смущенным от идеи, что кто-то в комнате может иметь работу, которая не требует убеждать других работать усерднее.

«Я стоматолог».

В этот момент меня осенило, что, если мягкие навыки и существуют, они могут быть наиболее востребованы, когда вы сверлите дыру в зубе ребенка — больше, чем при управлении подчиненными. По мере старения населения потребуются огромные массы навыков — прежде всего у людей, получающих зарплату ниже минимальной, чтобы менять подстилки, поддерживать разговор с больными и облегчать их страдания. Так что, возможно, существует дефицит мягких навыков. Просто не там, где мы думаем.

Оригинал: Harpers