«Что говорить вслух, а что — про себя»: учитель обществознания — о том, чему еще мы можем научить детей

История и обществознание — это не только про ЕГЭ, даты и термины. Блогер «Мела», учитель с восьмилетним стажем Андрей Дергачев, размышляет, какие «вторые уроки» школьники получают на его занятиях и почему интонация может оказаться важнее учебника. 

Я преподаю историю и обществознание в старших классах уже восьмой год. За это время я выучил наизусть сотни дат, десятки параграфов, научился объяснять Конституцию России с примерами из жизни и превращать скучные графики ВВП в истории с человеческим лицом. Но с каждым годом я всё чаще думаю: чему на самом деле мы учим, когда вроде бы просто учим?

Ведь, в конце концов, вряд ли мои ученики будут помнить, в каком году была Прелиминарная мирная конференция или чем отличается публичное право от частного. Но они точно запомнят, как на моих уроках было — тревожно или свободно, формально или по-настоящему. Они запомнят, можно ли было задать вопрос «не по теме» и услышать в ответ не раздражение, а искренний интерес.

Один ученик как-то подошел ко мне после урока и сказал: «Вы вроде про Конституцию рассказывали, а я почему-то задумался, как вообще человек должен относиться к государству».

Этот момент я запомнил надолго. Потому что понял: иногда главное на уроке происходит не в содержании, а между строк.

Школа — это, конечно, про знания. Но еще больше — про настройку. На себя, на других, на мир.

Мы, сами того не замечая, учим детей читать не только учебники, но и социальные сигналы: что говорить вслух, а что — про себя

Когда быть активным, а когда — осторожным. Что здесь приветствуется, а что лучше не демонстрировать.

Это тоже обучение. Только не предметное. Глубинное.

Когда учитель боится сказать что-то «не то» — дети это считывают. Когда ученик понимает, что безопаснее промолчать, — он запоминает это надолго. И никакой параграф потом не перебьет этот внутренний вывод: «В этой системе лучше не высовываться».

Но есть и другая сторона. Когда ты говоришь искренне, даже о сложном — это чувствуется. Когда ты позволяешь себе не знать всё, но при этом честно думаешь вслух — это дает разрешение и им: думать, сомневаться, размышлять. Не зубрить, а понимать. Не подстраиваться, а искать свое.

И вот эти моменты — пусть мимолетные, пусть не по учебнику — они могут стать куда важнее любого теста. Именно они формируют внутренний ориентир — что в этом мире нормально думать. Что быть внимательным, чувствительным, неравнодушным — это не слабость, а сила.

Я не хочу идеализировать школу. И уж точно не собираюсь ее ругать. Я просто делюсь тем, что вижу изнутри.

Каждый урок — это маленький культурный код. И мы, учителя, передаем его даже тогда, когда просто объясняем, почему суд должен быть независимым или как работает рынок. Мы передаем это интонацией. Манерой слушать. Реакцией на трудный вопрос.

И в этом, пожалуй, самая большая ответственность — и самая большая надежда.

Мне хочется, чтобы школа не была местом, где детей учат быть удобными. А стала пространством, где они учатся быть собой. Где у них появляются не только знания, но и внутренний инструмент: чувствовать, размышлять, спрашивать.

Потому что, может быть, через десять лет они забудут даты и определения. Но не забудут ощущение: думать — можно.

Фото: Mary Evans / AF Archive / Touchstone / ТАСС