Берлинале-2025. Новый фильм Тома Тыквера «Свет» открыл фестиваль. Это притча о семье типичных берлинцев, которую спасает от кризиса сирийская беженка. С помощью мигающей лампы
В Берлине стартовал 75-й Международный кинофестиваль. Он открылся семейной фантасмагорией Тома Тыквера «Свет» (Das Licht) — картиной о берлинской семье, связи в которой распадаются на глазах. Справиться с кризисом героям помогает беженка из Сирии, которая намеренно устраивается к ним на работу, чтобы попросить у семейства помощи. Кинокритик Антон Долин посмотрел эту неровную картину, которая сделана удивительным образом, но оставляет противоречивые чувства.
В Берлине стартовал 75-й Международный кинофестиваль. Он открылся семейной фантасмагорией Тома Тыквера «Свет» (Das Licht) — картиной о берлинской семье, связи в которой распадаются на глазах. Справиться с кризисом героям помогает беженка из Сирии, которая намеренно устраивается к ним на работу, чтобы попросить у семейства помощи. Кинокритик Антон Долин посмотрел эту неровную картину, которая сделана удивительным образом, но оставляет противоречивые чувства.
Фильмы открытия на фестивалях обычно не несут серьезных смысловых функций. Их приглашают ради звезд на красной дорожке или из-за контрактных отношений с продюсерами. На призы такие картины, как правило, не претендуют. Случай юбилейного Берлинале, впервые проходящего при новой администрации — его возглавила бывшая директриса Лондонского кинофестиваля Триша Таттл, — особенный.
«Свет» Тома Тыквера, давший старт смотру, имеет все шансы остаться в памяти как незабываемое событие. И уж точно был выбран не по формальным причинам. Перед нами концептуальное высказывание о Германии, Европе и вообще «коллективном Западе» в состоянии непреодолимого кризиса. Чуть ли не манифест.
Сама фигура Тыквера эмблематична. Если в нынешней Германии и существует «главный» режиссер, то это он. Его «Беги, Лола, беги» стала на рубеже тысячелетий символом страны и ее кинематографа, даже национальная кинопремия получила имя «Лола». Он дважды открывал Берлинале (нынешний случай уже третий), и оба раза фильмами, снятыми не по-немецки. «Рай» в 2002-м по неосуществленному сценарию Кшиштофа Кесьлевского закрепил за Тыквером право считаться наследником гениев предыдущего века. Жанровый остросюжетный «Интернэшнл» в 2008-м стал заявкой на полноправное участие немцев в голливудском процессе.
Подтвердив ее обсуждаемым «Облачным атласом» (2012), снятым в соавторстве с создательницами «Матриц» сестрами Вачовски, Тыквер обрел еще одно амплуа. Посланником немецкой культуры во всем мире он стал еще в 2006-м, в момент выхода «Парфюмера» по роману Патрика Зюскинда. Но закрепил окончательно этот статус в 2017-м — после невероятного успеха многосерийного ретродетектива «Вавилон-Берлин», снятого на родном языке режиссера и ставшего самым высокобюджетным и самым успешным телевизионным проектом из Германии.
«Свет» — тройное возвращение для Тыквера: к стилю его ранних выразительных постмодернистских киносказок («В зимней спячке», «Беги, Лола, беги», «Принцесса и воин»), к большому экрану и к исследованию современности.
Действие фильма происходит здесь и сейчас — очертания Берлина узнаются безошибочно, от помеченного телебашней общего плана до укрупненных деталей, вроде станции городской электрички «Potsdamer Platz» (рядом с ней проходят фестивальные премьеры) или конференц-зала работы Фрэнка Гери в здании DZ Bank.
Семья Энгельсов — главных героев «Света» — слишком образцово-показательна, чтобы в нее поверить, а временами кажется нарочито карикатурной. Отец семейства Тим (роль с гротескной тщательностью исполнил немецкая суперзвезда, актер Ларс Айдингер, уже снимавшийся у Тыквера в «Вавилоне-Берлине») по принципиальным соображениям ездит исключительно на велосипеде, а ходит босиком (но только не в дождь). Его социально ответственные медиакампании, разрабатываемые по заказу агентства с издевательским названием Open Mind, тем не менее кормят крупный капитал, на что он, либерал и прогрессист, предпочитает закрывать глаза.
Его жена Милена (Николетт Кребиц — известная берлинская актриса, режиссерка и основательница электрогруппы Terranova) отвечает за финансирование международных культурно-благотворительных проектов — а конкретнее с грехом пополам пытается построить в Найроби театр. Разумеется, обоих день и ночь съедает тревога, и с сексом не ладится, в чем не могут помочь многочисленные семейные психологи.
Свысока смотрят на запутавшихся родителей их 17-летние дети-близнецы: замкнутый в своей VR-вселенной и боящийся сходить на свидание Йон (Юлиус Гаузе) и импульсивная Фрида (Эльке Бизендорфер), проводящая время на ночных рейвах и экологических акциях. Недавно втайне от матери она сделала аборт.
Каждый член семьи запирается в своей спальне. На стене одной из комнат основательной квартиры висит постер «Затмения» Микеланджело Антониони, чтобы дополнительно подчеркнуть: перед нами новейший пример экзистенциального европейского отчуждения, ставшего за прошедшие полвека отчетливо комичным. Но сюжет Тыквер заимствует из другого шедевра старого итальянского кино — «Теоремы» Пьера Паоло Пазолини, притчи о чужаке-пришельце в мнимо благополучной семье.
Одна из первых сцен «Света» акцентирует нарциссическую зацикленность Энгельсов на себе: ни один из них не замечает на кухне труп домработницы Майи, скончавшейся от сердечного приступа в разгар уборки. Одновременно с этим незаметно для героев погибает под колесами мусоровоза курьер, доставивший им веганский ужин. Похоже, «очень белые» европейцы разрушают уже не только друг друга, но весь окружающий мир.
Кто-то должен прийти им на выручку. Спасением становится Фарра — сирийская иммигрантка, вообще-то имеющая высокую квалификацию и ученую степень, а также владеющая тремя языками. Но в центре трудоустройства она вдруг осознанно выбирает освободившуюся позицию «домоправительницы» в незнакомой немецкой семье. Эта магнетически красивая женщина с пугающе пристальным взглядом (Тала Аль-Дин — уроженка Гейдельберга, известная в Германии и Австрии своими пьесами, перформансами, а также экспериментальной музыкой) внедрится в мирок Энгельсов, постепенно завоевав доверие каждого из них.
Для испорченных самовлюбленных берлинцев Фарра станет буквально мессией. Впрочем, и у нее есть своя задача, решение которой подарит фильму эффектную — быть может, чересчур, на грани китча — развязку.
Не ищите подвоха, скрытой иронии, двойного дна. Тыквер буквально рассказывает историю о кризисе, в который погрузилась заигравшаяся в либерализм Европа, и утверждает, что ее моральным спасением — светом в конце тоннеля, не случайно же название! — может стать пример беженцев из стран Ближнего Востока. Их невыдуманные трагедии должны бы научить благополучных буржуа отделять добро от зла, а слова — от дел. Будто этой назидательной мысли недостаточно, и режиссер добавляет вспомогательную сюжетную линию с третьим ребенком Милены — это ее маленький сын от другого мужчины, отца-африканца, который время от времени оставляет мальчика пристыженным Энгельсам.
Очаровательный ребенок, сыгранный Элиасом Элдридже, носит говорящее имя Дио (то есть Бог) и приносит семейству — чья фамилия, конечно же, тоже не случайна — благую весть, оформленную в виде песни Queen «Bohemian Rhapsody».
Публицистическое простодушие этического урока, заключенного в «Свете», неминуемо будет раздражать и смешить, тем более что ближе к выспренней кульминации Тыквера окончательно покинет чувство юмора. Тем не менее фильм сделан настолько напористо и талантливо, что его ходульным персонажам, ничуть не веря в их реалистичность, вдруг начинаешь сопереживать.
Тыквер не только демонстрирует неподражаемое владение геометрией кадра и монтажным ритмом, идеально поддерживаемым саундтреком его собственного сочинения, но и удивляет неожиданными решениями. Например, Милена и Тим исполнят на экране по танцевально-музыкальному саморазоблачительному зонгу, пластика которого вдохновлена Пиной Бауш, а идея — теорией «эпического театра» Бертольта Брехта. Интригующие сцены с невидимой для окружающих семьей Фарры смогут впечатлить даже самую холодную и недоверчивую аудиторию. Завораживает и постоянно повторяющийся образ песочных часов, заполненных водой и напоминающих о древней пытке: их медленные капли прорастают дождем, а к финалу — настоящим всемирным потопом. Будут в фильме и обширные сложные сцены, снятые под водой.
Если вернуться к названию, то его навязчивый символизм имеет и более прагматическую сторону. Фарра использует специальные лампы для исцеления своих травмированных клиентов: мигающий свет проникает сквозь веки их закрытых глаз, меняя восприятие действительности.
Судя по всему, для Тыквера это световое шоу — метафора его ремесла; недаром же один из основоположников немецкой режиссуры Вальтер Руттман называл «музыку света» сердцем кинематографа. «Свет» — фильм о том, как в тотальном мраке, окутавшем нынешний мир, рассказанные с экрана выдуманные истории не только утешают, но улучшают нас. Тыквер, в конце концов, из того же поколения идеалистов, что Тарантино, оба они верят в способность кино преображать реальность, а значит, и в свою миссию. Уверует ли в нее вслед за ними зритель — другой вопрос.
Фильм Берлинале с Айдингером прошлого года
Антон Долин
