Заметки об ограниченном суверенитете
Начало тридцатых годов XIX века выдалось в Испании неспокойным. В 1833 г. после долгой и тяжёлой болезни умер король Фердинанд VII. Последние годы он часто бывал не в себе, постоянно менял распоряжения. Сначала постановил, что его наследницей станет дочь Изабелла 1830 г. рождения, потом лишил её наследства в пользу своего брата, дона Карлоса, затем вновь […]
Начало тридцатых годов XIX века выдалось в Испании неспокойным. В 1833 г. после долгой и тяжёлой болезни умер король Фердинанд VII. Последние годы он часто бывал не в себе, постоянно менял распоряжения.
Сначала постановил, что его наследницей станет дочь Изабелла 1830 г. рождения, потом лишил её наследства в пользу своего брата, дона Карлоса, затем вновь решил вопрос в пользу дочери. В итоге после его смерти в королевстве началась война между партией дона Карлоса, сторонников которого называли карлистами, и партией малютки Изабеллы – изабеллиносами. Положение осложнялось тем, что в соседней Португалии уже несколько лет тянулся вооружённый конфликт между малолетней законной королевой Марией II, её регентом и отцом Педру IV, с одной стороны, и её дядей, инфантом доном Мигелем, – с другой. Мать Изабеллы, королева-регентша Мария-Кристина, поддерживала Марию II. Дон Карлос, открыто симпатизировавший дону Мигелю, сбежал из Испании к нему в Португалию и укрылся там.
На этом этапе в конфликт вмешались Великобритания и Англия, поддержавшие законных монархов. 22 апреля 1834 г. в Лондоне был заключён акт о так называемом Четверном союзе[1], а через несколько месяцев, в августе, составлены и подписаны дополнительные статьи к нему. Суть документа была относительно проста. Французские и британские монархи обязались помочь испанскому и португальскому двору изгнать бунтовщиков, а именно Дона Карлоса (в случае с Испанией) и Дона Мигеля (в случае с Португалией), а также их сторонников, стало быть, карлистов и мигелистов. Изгнать, не давать им набирать войска на своих территориях, не позволять в дальнейшем вторгаться в пределы Испании и Португалии. Британский король, помимо этого, обязался обеспечить необходимую военно-морскую поддержку, а также помощь Испании – по мере необходимости – оружием и военным снаряжением.
Об акте Четверного союза написано и сказано немало. Одни исследователи считают его документом, скрепляющим блок «либеральных держав», противостоявших «автократиям Севера», то есть России, Австрии и Пруссии[2]. Другие утверждают, что он стал результатом политики министра иностранных дел Великобритании, знаменитого лорда Пальмерстона, направленной прежде всего против Франции, а затем против России[3], третьи пишут, что акт оказался практически нерабочим, а значит, и говорить о нём особенно нечего[4]. Оставим эти споры специалистам по истории международных отношений и сконцентрируемся на другом.
После подписания и реализации акта Четверного союза правительства Британии и Франции, по сути, взяли над Испанией своеобразное шефство. Их целью – прежде всего целью Британии – было содействие росту в Испании институтов свободного и открытого общества, формирование идеологии либерализма, поддержка политических партий, продвигавших нужные, опять-таки, либеральные – ценности. Их дипломатическими, экономическими и отчасти военными усилиями радикалы всех мастей – то есть радикальные консерваторы, а также республиканцы, демократы и революционеры – были вытеснены из испанской политики, а некоторые даже и из самой Испании.
При дворе Изабеллы II сложилась двухпартийная политическая система из прогрессистов и модерадос (то есть умеренных). Первые были сторонниками немедленных конституционных реформ и настаивали на доктрине народного суверенитета, вторые же склонялись к идее конституционной монархии, основанной на суверенитете, разделённом между монархом и народом, и постепенных, умеренных реформах. Прогрессистам покровительствовала Великобритания, тогда как модерадос пользовались благосклонностью французов. С 1834 г. и до начала 1840-х гг. у власти в Испании находились в основном прогрессисты, закрепившие своё верховенство Конституцией 1837 года. Однако после переворота 1843 г. и свержения регента генерала Эспартеро к власти пришли модерадос. Их победа положила начало так называемому «умеренному десятилетию», длившемуся с 1844 по 1854 год. Одной из первых реформ модерадос стало изменение Конституции в 1845 году.
После Февральской революции 1848 г. Франция, естественно, прекратила поддерживать модерадос, а британская поддержка прогрессистов, наоборот, усилилась. В частности при попытках поднять революционную волну в Испании в марте и мае 1848 г. Британия активно содействовала повстанцам, надеясь с их помощью сбросить правительство модерадос, возглавляемое генералом Нарваэсом, и привести к власти прогрессистов, которые осуществляли бы желательные английским властям реформы[5].
Однако остаётся вопрос, куда же исчезли из Испании те самые радикалы всех видов и мастей? Куда уехал из Португалии дон Карлос и откуда он затем вернулся в Испанию, чтобы возглавить верные ему войска? Где концентрировались его сторонники? Где находились представители республиканцев и будущих испанских демократов? Ответ на эти вопросы ожидаем – все эти беглецы из испанского политикума находили пристанище в Англии и Франции.
К законному правительству Испании британцы, равно как и французы, относились как к своему клиенту и вели себя соответственно. Так, например, лорд Пальмерстон в депеше, адресованной британскому посланнику в Мадриде, лорду Бульвер Литтону, рекомендовал напомнить «испанскому правительству и лично королеве-матери править Испанией легально и в соответствии с Конституцией», а также объяснить, что «даже хорошо вымуштрованное войско не является достаточной защитой для короны, когда её поведение противоречит общим чувствам нации». Завершалась эта депеша рекомендацией сказать королеве, что «было бы правильно, чтобы та укрепила своё правительство, расширив его и призвав в свой совет отдельных людей, облечённых доверием Прогрессистской партии»[6].
Депешу перехватили. За этим перехватом последовала высылка британского посланника из Испании, разрыв отношений двух стран и, разумеется, конец ситуации, которую мы обрисовали. Дальше началась совсем другая история, но нам нужно вновь вернуться к акту Четверного союза 1834 года.
В результате подписания документа и последовавших затем событий сложилась классическая ситуация ограниченного суверенитета, когда Испания была лишь отчасти самостоятельна, а рычаги давления на её правительство находились за пределами страны, в Лондоне и Париже. Прямой военной интервенции не осуществлялось, не было нужды. Однако Великобритания имела право держать флот, в том числе и военный, в испанских портах, и англичане данным правом пользовались. Франция же влияла на испанскую политику, прежде всего посредством поддержания деятелей оппозиции и финансированием их подрывной работы. Делалось это, разумеется, из «постоянной заинтересованности Британии и Франции в безопасности испанской монархии», а также из «сильнейшего желания способствовать установлению мира на полуострове, как и в других частях Европы»[7]. Ну и, конечно, чтобы было что противопоставить дипломатическим и военным успехам России, Австрии и Пруссии в Восточном Средиземноморье, то есть в Греции. «Хотел бы я, – писал Пальмерстон своему брату, – посмотреть на лицо Меттерниха, когда он увидит этот наш договор!..»[8].
Прошли почти два полных столетия. На наших глазах история повторяется. Дональд Трамп, выиграв выборы и став президентом США, активно вмешивается в текущий конфликт России с Украиной и стоящей за ней Европой, чтобы вроде бы этот конфликт закончить. Его госсекретарь, очаровательный и прямолинейный Марко Рубио, открыто заявляет, что конфликт между Россией и Украиной – на самом деле война между Россией и Соединёнными Штатами, где Украина выступает как прокси США. В этом, понятно, нет ничего особенно нового. Интересно лишь то, что это признаётся в открытую одним из главных действующих лиц нашего театра военных действий.
Дональд Трамп, выступая в роли миротворца, раз за разом выдвигает предложения, вызывающие ощущение дежавю. Сначала это была идея о том, что Украина должна передать под управление Соединённых Штатов все её ископаемые ресурсы, а США – взять под свой контроль всю добывающую инфраструктуру и обеспечивать сохранность таковой. Потом Владимир Зеленский предложил Трампу ловкий, как он, видимо, посчитал, ход – взять под американское управление Запорожскую АЭС, находящуюся в настоящий момент под юрисдикцией Российской Федерации. Что ответил на это Дональд Трамп? Правильно! Он указал, что лучше передать в американскую собственность не только ЗАЭС, но и все АЭС, ГРЭС и теплоэлектростанции Украины, то есть всю энергосистему страны. Это, по утверждению (весьма, кстати, правдоподобному) американского президента, будет прекрасной гарантией того, что станции перестанут обстреливать.
Если рассматривать ситуацию как одноходовку, то да – таков путь к мирному урегулированию конфликта. Если же поглядеть чуть дальше, то становится понятно, что Трамп, по сути, в открытую предлагает Киеву поступиться частью суверенитета, передав контроль над сферой энергетики в руки третьей страны. И предлагает он это, разумеется, из «постоянной заинтересованности США в безопасности Украины», а также из «сильнейшего желания способствовать установлению мира на Украине».
Параллельно идут закулисные переговоры с возможным будущим украинским руководством. Дон Владимир – или лучше пан Зеленский – не устраивает новых патронов – они формируют новый, послушный, выгодный им политикум. Можно сказать, сейчас разыскивается новая Изабелла II вкупе с Марией-Кристиной.
Речь не о том, как воспримет это Киев. Это вопрос вторичный и, будем честны, не столь уж интересный. Здесь важно другое: мы снова возвращаемся к дипломатии великих держав, где суверенитет перестаёт быть самодостаточной ценностью. И если суверенитет одних держав мешает другим, более сильным и уверенным в себе игрокам, то его, оказывается, можно и ограничить.
Автор: Александр Марей, кандидат юридических наук, доцент Школы философии и культурологии факультета гуманитарных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономки»
