В.В. Серафимов. История рода дворян Племянниковых (4).

     Четвёртая часть цикла статей уважаемого В.В. Серафимова об истории рода дворян Племянниковых и о ярких его представителях, чья жизнь и судьба неразрывно связана с историей России. Оценка автором статей отдельных исторических событий и личностей может в чём-то не совпадать с моей. В связи с отсутствием у автора аккаунта в ЖЖ, все возможные вопросы читателей будут пересылаться автору, а полученные от него ответы будут выкладываться в комментариях к посту.

(1) Часть 1. (начало) (2) Часть 1. (продолжение 1). (3) Часть 1. (продолжение 2)

(4) В.В. Серафимов. Часть 1. Гв. капитан II ранга В.А. Племянников (продолжение 3)

                             Владимир Алексеевич Племянников. Фото нач. 1900-х г. г.

БРОНЕНОСЕЦ «ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР III» В ПОХОДНОМ СОСТАВЕ ЭСКАДРЫ ВОКРУГ АФРИКИ К БЕРЕГАМ ЯПОНИИ.

Карта пути следования 2-ой Тихоокеанской эскадры на Восток.

Поход русской эскадры: синий цвет - путь отряда вице-адмирала Рожественского; пути отрядов контр-адмиралов: жёлтый - Л.Ф. Добротворского (1856-1915), красный - Н.И. Небогатова (1849-1922) [даты - по новому стилю].

«Виновата Императрица».

     Спуск на воду "Императора Александр III" 21 июля 1901 г. был ознаменован кровавой трагедией. В то время жандармский генерал Владимир Михайлович Пирамидов [1852-21.07.1901] был начальником Санкт-Петербургского охранного отделения. Порывом сильного ветра сорвало большой флаг, укрепленный на стреле плавучего крана, и флаг с тяжелым флагштоком длиной 5 метров рухнул в толпу. Пирамидов, получив удар в голову, умер на месте. Погибли и двое кадетов Морского инженерного училища, всего пострадало 8 человек. Многие увидели в этом недобрый знак. Генеральша А.В. Богданович (ур. Бутовская; 1846-1914), столбовая дворянка, дочь Егермейстера Двора Е.И.В., внучка Георгиевского кавалера Отечественной Войны 1912 г., и одновременно, - хозяйка одного из крупнейших светских салонов Санкт-Петербурга, в своем дневнике записала: «Рассказывал нам об этом корреспондент «Нового времени» Прокофьев /…/ Все это произошло в присутствии Царя. Про молодую Царицу Прокофьев сказал, что она при виде этого пошатнулась. В народе водворилось понятие, что молодая Царица приносит несчастье, и, к ужасу, можно сказать, что это понятие оправдывается». [Три Самодержца. Дневники генеральши Богданович. М.-Л.: Изд. Л.Д. Френкель, 1924. Запись от 22 июля 1901 г. С. 266-267.]

     Вот так! Виновна, - как стало модно судить в великосветских «патриотических» кругах, - оказалась Императрица Александра Феодоровна.

                                    Святая Царица Александра Феодоровна

     Супруг «рассудительной» генеральши, Генерал от инфантерии Евгений Васильевич Богданович (1829-1914), автор и издатель большого количества брошюр монархического, православного и антиреволюционного содержания, поддерживал право-монархические организации. В 1913 г. направил Николаю II письмо с просьбой удалить от Царской Семьи Г.Е. Распутина. Но в 1901 г. Царский друг еще странствовал по России – и не был представлен Царям. Так что Царица была «виновата во всем» задолго до Распутина и до… Японской войны.

     Со скорбью напишет много десятилетий спустя оставшаяся во всем верной Царской Семье Княгиня Елена Петровна Сербская (1884-1962), супруга Князя Крови Императорской Святого Мученика Иоанна Константиновича (1886-1918): «Рядом с последним Царем появляется одна из самых пререкаемых фигур в истории. Императрица Александра. Образцовая жена, восхитительная мать. Но как Государыню ее несправедливо обвиняли в том, что она не смогла завоевать любовь своих подданных. Казалось, ее преследовал фатум. Уже по своему образованию и англосаксонскому менталитету она не могла понравиться русским. Ее находили холодной и неприступной, приписывая в ней гордости то, что на самом деле было болезненной застенчивостью /…/ В профиль она напоминала камею, а ростом подобилась некой богине. Однако выражение ее лица всегда было серьезным и страдальческим, голубые глаза, устремленные вдаль, были погружены в глубокую меланхолию, как будто она уже предвидела тот трагический конец, который возведет ее в ранг мученичества. Но она была лишена того чарующего обаяния, которое опьяняет толпу, ломает все барьеры и заставляет прощать все /…/ [С самого начала Великой войны] Государыня постоянно посещала раненых и больных, как на фронте, так и в тылу. Была надежда, что наконец-то она нашла нужный тон, чтобы завоевать сердца своих подданных, и что, в этом ее новом светолучении, все старые обиды будут забыты. Но почва уже горела под ее ногами. Она так нигде и не встретила благожелательности и понимания: ни в роскошной горностаевой мантии, ни в скромном одеянии сестры милосердия». [См. нашу публикацию: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/795043.html]

     Прав все же И. Солоневич, когда пишет: «[Невероятно,] чтобы такие факторы, как болезненная застенчивость Государыни Императрицы, могли бы толкнуть людей на государственный переворот. Или чтобы даже и Распутинская легенда, созданная верхами аристократии, могла играть какую-то реальную роль. Ведь вот никого в свое время не возмущали ни Орловы, ни Зубовы [в Царствование Императрицы Екатерины II – В. С.] - при всей фактической стороне их плодотворной деятельности. Почему вымышленное “влияние” Распутина могло вызвать негодование? И именно в тех слоях, которые по ежедневной своей практике не могли не знать, что никакого влияния не было? /…/ Правые, которые сделали революцию, признаться в этом не могут никак. Именно поэтому правая публицистика эмиграции ищет виновников Февраля в англичанах, немцах, евреях, масонах, японцах, цыганах, йогах, бушменах, в нечистой силе и в деятельности темных сил, ибо как признаться в том, что “темными силами” были как раз помещики, фабриканты и генералы?» [И. Солоневич. Великая фальшивка Февраля (1951). Гл. «О символике вообще» https://kadet.ru/library/istoriya/Soln_febr.htm (обращение 11.02.2025).]

Командующий флотом.

     [Цитировано по: Худяков П.К. (проф. Императорского Московского Технического Училища). Путь к Цусиме. Изд. 2-е, существ. доп. М.: Типо-литогр. Рус. Т-ва печ. и изд. дела, 1908. Далее при ссылках: Худяков.]

     «Материалом для составления этой характеристики послужили данные из неопубликованных нигде ранее писем наших товарищей, а также из писем многих участников похода, которые были напечатаны в "Новом Времени", 1905, №№ 10.547, 10.554, 10.565: 1906, № 10.714 и др.

     Балтийско-Цусимская эскадра шла в плавание в далекие воды. Личный персонал ее не знал, где и как будет доставляться на эскадру уголь, где будут стоянки, и каким путем она пойдет. Но, имея во главе эскадры адмирала Рожественского, одного из самых энергичных адмиралов нашего флота, с самого же начала плавания все на эскадре были уверены, что с этим начальником препятствия будут преодолеваться легко. "В бухте Грэт-Фиш-бай в 3ападной Африке нас выставили португальцы, из нескольких бухт Аннама нас выставляли французы", пишет один из наших товарищей, "эскадра уходила в море, — неизвестно куда, но мы совершенно не падали духом и не волновались, зная, что за нас думает адмирал. И он, действительно, думал и оберегал свою эскадру. Оставаясь за его спиной, в походе мы знали мало горя. Он намечал стоянки, соображал угольные погрузки, снабжение провиантом и т. д. Покидая Мадагаскар, мы должны были сделать переход всего Индийского океана. Угольные ямы на эскадренных броненосцах в это время у нас были далеко не полны; угля могло и не хватить на такой переход; где и как мы будем грузиться углем, мы не знали, но выходили спокойно, твердо веря в заботливость о нас адмирала"…

     Один из наших товарищей о доверии к адмиралу на эскадре пишет следующие строки:

     "Во время стоянки у берегов Аннама мне пришлось быть на транспорте "Камчатка" в кают-компании. Я там обедал. Один из старших лейтенантов, погибших потом 14 мая 1905 г., восхищаясь энергией и твердостью Рожественского, говорил нам, что адмирал будет драться до последней возможности, и что в критический момент боя он не поднимет сигнала об отступлении… Так же думало и значительное большинство офицеров эскадры. Утром 14 мая мы все были исполнены доверия к адмиралу; мы были уверены, что в бою он первый пойдет на сближение с японцами"…

     Адмирал, по-видимому, пользовался также и безграничным доверием Государя. На это указывают, между прочим, и Высочайшие телеграммы в Нуси-Бе [Мадагаскар], предоставлявшие адмиралу дальнейшую полную свободу действий, и те особые знаки милостивого к нему Монаршего внимания, которыми пользовался адмирал по возвращении своем из плена. В свою очередь, и адмирал не скрывал от Государя свои все убывавшие в походе силы и энергию. До Владивостока Рожественский все-таки надеялся довести эскадру; а на возможность сохранить свои силы еще и для дальнейших действий не рассчитывал даже и он сам. В этом смысле и была послана Рожественским телеграмма Государю из Сингапура. He удалось, однако, выполнить даже и первого обещания…

     Что же касается до ежедневных, — так сказать, будничных отношений между адмиралом и эскадрой в походе, то они оставляли желать многого. Благодаря своему железному характеру и строгой дисциплине, повиновения он достиг образцового, но любим он не был, особенно сильно его недолюбливали и команда, и офицеры за его грубое, резкое обращение и жестокость.

     Человек болезненно-раздражительный и вспыльчивый до крайности, Рожественский делал крайне тягостным положение своих подчиненных.

     На "Суворове" все прятались, когда адмирал выходил наверх… Сигнальщики начинали дрожать от страха и терять всякое соображение, когда адмирал появлялся на мостике: каждый из них хорошо знал, что за малейшую оплошность адмирал не задумается сломать сигнальную трубку о голову виновного ("Новое Время", 1906, № 10.714).

                Вице-адмирал З.П. Рожественский на броненосце «Князь Суворов».

     Разговоры с адмиралом всегда облекались им в такую форму, что его все пугались, перед ним робели, не осмеливались ему ответить, выразить свое мнение, даже просто сказать правду, когда это требовалось настоятельно.

     Гордый и болезненно самолюбивый, Рожественский обращался с нескрываемым презрением даже с командирами судов, не разбирая, заслуживали они его, или же нет. Он не признавал за ними права высказывать свое мнение даже по вопросам, которые имели к ним непосредственное отношение. Главное же, он никого не находил нужным знакомить с положением дел и, хоть сколько-нибудь, с планом действий. Это одинаково относилось и к командирам, и к младшим флагманам эскадры [контр-адмиралам. – В. С.] Все без исключений были низведены им на степень как бы автоматов, не имеющих ни воли, ни рассудка. Такая школа не могла дать развиться личной инициативе и находчивости у начальников, подчиненных адмиралу, не могла воспитать ему помощников и заместителя. И вышло поэтому так, что, когда эскадра лишилась своего адмирала [Рожественский был опасно ранен в начале сражения – В. С.], она вдруг оказалась… без головы. [Конец цитирования по Худякову.]

Адмирал Того посещает раненного вице-адмирала Рожественского в морском госпитале (г. Сасебо, Япония).

     Всю вину за Цусимскую катастрофу бывший командующий взял на себя, однако суд его оправдал как тяжело раненного в бою.

От Ревеля до Цусимского пролива. По мотивам поэмы К. Случевского «С моря» [Путешествие в стихах].

                                         Начало перехода: Ревель – Либава.

     У северного берега Африканского континента в Танжере (Марокко), состоявшего под протекторатом Франции, 21 октября 1904 г. произошло разделение эскадры. Основные ударные силы во главе с вице-адмиралом Рожественским двинулись на юг вокруг Африки. Через Средиземное море, Суэцкий канал и одноименный залив коротким путем в Индийский океан двинулся отряд под общей командой контр-адмирала Дмитрия Густавовича фон Фелькерзама (1846-1905).

           Встреча отрядов в Марокко (Сев. Побережье Африки); их разделение.

                       Французское Конго: пророчество местных жителей.

                              Мадагаскар – Нуси-Бе. Весть о падении Порт-Артура.

Из писем поручика князя Г.Г. Гагарина.

См. о нем в предыдущем выпуске.

     «Nossi Be [Нуси-Бе, остров у северного побережья Мадагаскара], 27 дек. 04. Пришли сюда сегодня утром; соединились с нашими кораблями эскадры Фелькерзама, с теми, которые, пришли сюда через Суэц. Мы вышли сюда накануне Рождества. По дороге нас встретила "Светлана" и миноносцы, которые были посланы из отряда Фелькерзама. Они сообщили нам все печальные новости, между прочим, и о взятии Артура, и о потоплении эскадры… По пути сюда мы праздновали Рождество. Была устроена елка из деревянных прутьев, обвязанных зеленой кожурой с кокосовых орехов; последнее время у нас не было сообщения с берегом, и потому мы не могли достать свежего дерева. Вчера команда устроила представление. Весело были разыграны малороссийские комедии. Несмотря на замкнутую жизнь, команда все-таки умеет веселиться. За все время нашего плавания команду ни разу не спускали на берег. Большим развлечением служат им две обезьяны, купленные в Либрвилле: они сделались теперь совсем ручными и очень забавными… С потерей артурской эскадры наши дела далеко не блестящи, но Рожественский не падает духом и очень торопится на Восток. Может быть, с его энергией и при известном счастье нам удастся прорваться во Владивосток… Последнее время мы ведем сторожевую службу, и я довольно часто хожу на миноносце на ночь в море. Идем без огней с заряженными минами. Ночью море фосфоресцирует светящимися пятнами и потому на расстоянии не знаешь, светится ли пароходный огонь или это светит само море.

31 дек. 04. "Александр ІІІ-й" продолжает считаться образцовым кораблем всей эскадры.

7 янв. 05. Чем дольше стоим у Мадагаскара, тем скучнее и томительнее становится наше бездействие. Хотелось бы скорее к развязке, хотя впереди нас ожидает масса препятствий и не так то просто будет добраться до Владивостока, особенно теперь, с уничтожением первой Тихоокеанской эскадры… Вчера сделали большую прогулку в горы на вершину одного из здешних островов. Вначале нас порядочно вымочило дождем; горная дорога сделалась очень скользкой; взбираться было трудно. Наверху мы прямо промерзли; развели костер, сушили свое платье и сапоги. Дорога чрезвычайно живописна, все время идет лесом, среди которого много густых зарослей, перевитых вьющимися растениями. С вершины горы чудный вид на весь остров Nossi-Be и на нашу эскадру.

18 янв. 05. Только что вернулись с моря: ходили на эволюции и практическую стрельбу всей эскадрой. Завтра рано утром опять идем в море. Эти ученья немного оживляют нас и вносят интерес в нашу однообразную жизнь на Мадагаскаре. Уже вторую неделю идут дожди, которые продолжаются целыми днями, с небольшими перерывами… Сидим без всяких известий из России. Адмирал получает много телеграмм, но их содержание не оглашается. Случайно получили французские известия, из которых узнали о беспорядках, происходивших в СПб. в начале января, но в очень краткой и неопределенной форме.[1]

2 мар. 05. Наш уход внезапно решен, и завтра в полдень мы идем, как говорят — на Восток, но куда — не знаю. Это лучше, — скорее к развязке. Мы, очевидно, — последние силы в этой войне: на суше так все идет плохо, что вряд ли можно теперь рассчитывать на успех. Нам, конечно, не легко придется теперь, когда японский флот отдохнул после Артурской блокады, опять привел себя в боевой вид и теперь вполне приготовился к встрече с нами. Нам надо будет много счастья и удачи, чтобы достигнуть хороших результатов. Вся вера в энергию, настойчивость и способность Рожественского». [Цитировано по: Худяков.]

Моряки и Религия.

К. Случевский. «Идет Великий пост, и колокола звон…»

/…/ Средь общей суеты продажного разврата,

Когда мы все душой особенно больны,

Невольно хочется под кровлю старины,

Где все по-прежнему и молодо, и свято.

_________________________________________________________________________________________

[1] Речь идет о политической провокации ультралевых сил против Государя Императора, состоявшейся в Петербурге на Дворцовой площади 9 января 1905 г., тенденциозно именуемой в истории как «Кровавое воскресенье».

Из дневника сестры милосердия госпитального судна «Орел» Е.М. Жакелен.

     «31 октября на госпитальном «Орле» от теплового удара скончался с броненосца «Ослябя» лейтенант Нелидов, личность широко известная во флоте и пользовавшаяся всеобщим уважением. На «Орле» прошли панихида и отпевание, причем хор певчих был с «Александра III», а штаб-офицером, наблюдавшим за соблюдением парадов и церемоний, - капитан 2-го ранга В.А. Племянников. Погребение состоялось на местном кладбище». [РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3165. Л. 284. Опубл.: Кудрявский А.Р. Эскадренный броненосец "Император Александр III". Ч. 2. В кильватер «Суворову» (1904-1905). Минск: Галияфы, 2015. С. 237.]

Иерей Александр Недригайлов на броненосце «Император Александр III» (предположительно).

     Из письма родным инженер-механика Транспорта «Камчатка» поручика А.М. Плешкова: «Для церковной службы в 1-й день Пасхи соорудили шатер, задрапировали все флажной материей разных цветов и по бокам поставили две срубленные на берегу роскошные пальмы. Утром к 8 час. ждали священника с "Дмитрия Донского» /…/ Была отслужена заутреня и обедня; священник перехристосовался со всеми 400 человеками, и началось разговение; были приготовлены: из консервированного молока сносная пасха, кулич, облитый чем-то красным, очень соленая ветчина, крашеные яйца и какие-то паштеты». [Худяков].

     «[1905], Апреля, 30 (получено 5 июня). Дорогой Папа /…/ Праздники встретили мы превосходно, на меня они сделали большое впечатление. Дело было так. В пятницу на Страстной неделе в 6 часов вечера у нас была служба, вечером с выносом плащаницы; в субботу служба началась в 11 ч. 45 м ночи, в 12 ч был крестный ход. Заутреню служили на шканцах, крестный ход шел по левому срезу кругом корм[ов]ой 12-[дюймовой] башни на правый срез к правому трапу, где была сделана завеса из флагов вместо дверей. При проходе крестного хода зажигались электрические лампочки, которые тотчас тушились, чтобы не было лишнего света. После заутрени была обедница, после которой командир поздравлял команду с праздником. Потом было разговение: каждый матрос получил кулич и 2 яйца /…/» [Летопись войны с Японией, 1905, № 66, с. 1319].

     Да, это была последняя Пасха для команды броненосца «Император Александр III» и многих их боевых товарищей по 2-ой Тихоокеанской эскадре. Они приближались уже в своей Цусимской Голгофе.

Продолжение следует.