Пугающая «Альтернатива». Почему ультраправые впервые в новейшей немецкой истории лидируют в опросах

Что немецкие избиратели нашли в АдГ и почему 

К АдГ во многом применимо слово «впервые», и это вовсе не ограничивается нынешними рейтингами. Созданная 12 лет назад, «Альтернатива» стала первой по-настоящему значимой праворадикальной партией в истории ФРГ и первой действительно успешной на всех выборах, от муниципальных и земельных до федеральных и европейских.

Каким же образом скромный проект малоизвестных ультраконсерваторов и евроскептиков из среды университетских профессоров смог развиться до весомой общенациональной политической силы, партийным билетом которой владеет каждый четвертый депутат бундестага? 

Необходимо начать с особенностей германской (а точнее, западногерманской) политической системы. Федеративная республика была построена на отрицании нацизма, недопущении возрождения авторитаризма, милитаризма и ксенофобии. Парламентская демократия представлялась единственно возможной моделью для нового государства. Госаппарат и гражданское общество жестко реагировали на любые попытки провозгласить ультраправую повестку. В то время как в других западноевропейских государствах уже существовали значимые крайне правые партии, получавшие парламентские мандаты, в ФРГ создавались условия, делавшие такие проекты невозможными, а соответствующую риторику — предельно маргинальной.

Госаппарат и общество в ФРГ долгое время жестко реагировали на любую ультраправую повестку

Воссоединение страны не привело к значительным изменениям. Небольшие праворадикальные партии, хоть и получили в некоторых регионах ограниченное количество мандатов, по-прежнему не могли оказывать сколько-нибудь заметного влияния на политические процессы. 

Блок ХДС/ХСС выражал интересы как умеренных консерваторов, так и их значительно более правых сограждан. Крайне правую повестку продвигали внутрипартийные группы. Партбилетом христианских демократов и высокой должностью в правительстве земли Гессен обладал ультраправый политик Александер Гауланд, во фракцию консерваторов в бундестаге входили известный своими антисемитскими высказываниями (и исключенный за них из фракции) Мартин Хоманн и системный критик германской миграционной политики Эрика Штайнбах. Ныне все трое — члены АдГ. Гауланд является почетным председателем партии, а Хоманн до недавнего времени занимал депутатское кресло от «Альтернативы». 

Путь АдГ к сегодняшней популярности расчистили четыре фактора. Во-первых, в период правления Ангелы Меркель ХДС претерпела значительные изменения. Партия отошла от консервативных установок и перешла на центристские, в чем-то даже левоцентристские позиции. Избиратели христианских демократов правее консерваторов не могли смириться с действиями Меркель ни в период миграционного (прием сирийских беженцев), ни в период финансового (оказание многомиллиардной помощи ряду государств ЕС, в первую очередь Греции) кризисов и фактически утратили свою «политическую родину». Турбулентность и сомнения в правительственном курсе стали почвой для «Альтернативы». 

При Меркель ХДС отошла от консервативных установок и перешла на в чем-то даже левоцентристские позиции

Во-вторых, и другие германские политические партии 2010-х не слишком активно оппонировали тогдашнему канцлеру в ключевых вопросах внутренней и внешней политики. Три из четырех правительств Меркель были в формате широкой коалиции с СДПГ, что делало их доминантами на политической арене. Остальные мейнстримные партии в целом соглашались с принятыми решениями. В результате некоторые немцы почувствовали себя и вовсе не представленными в политике. 

В-третьих, в контексте изменяющегося мира появился спрос на радикализм. Антифашистская «прививка» XX века стала ослабевать, и все больше жителей Германии отходили от табуизации определенных тем. В условиях вначале глобальной пандемии, а потом и большой войны в Европе желание получить простой ответ на сложный вопрос, найти виновного в нынешних проблемах только усилилось. 

Наконец, ключевую роль в формировании общественного сознания стали играть соцсети. В то время как системные демократические партии крайне медленно погружались в новую для них среду (в 2013 году на совместной пресс-конференции с Бараком Обамой Меркель назвала интернет «неисследованной территорией для нас»), АдГ вела бурную деятельность в соцсетях, настойчиво продвигая свои нарративы как через собственные ресурсы, так и на платформах сторонников.  

АдГ вела бурную деятельность в соцсетях, настойчиво продвигая свои нарративы

На руку АдГ сыграл и внутриполитический кризис в Германии. К концу своего правления «светофорная коалиция» в составе СДПГ, «Зеленых» и либералов была крайне непопулярна. Открытые споры политиков между собой лишь укрепляли избирателей во мнении, что что-то не так. К середине 2024 года большинство немцев требовали провести новые выборы, которые в итоге и состоялись в феврале 2025-го. 

Внеочередное голосование — довольно редкое явление для ФРГ: с 1949 года они состоялись лишь в четвертый раз. Это всегда стресс для политической системы. И хотя весь процесс от момента увольнения тогдашнего министра финансов Кристиана Линднера до самого дня голосования прошел в четком соответствии с германскими законами, это был не слишком хороший сигнал для немцев. 

Еще сильнее рейтинг АдГ укрепило нынешнее падение популярности лидера консерваторов Фридриха Мерца. Немало сторонников правой повестки, не решавшихся голосовать за АдГ как антидемократов, видели в Мерце правоконсервативную альтернативу правительству Олафа Шольца. Цепочка событий (поддержка ХДС смягчения «долгового тормоза» вопреки предвыборным обещаниям, формирование коалиции с СДПГ и готовность идти на уступки в вопросах миграции, рынка труда и налогообложения) привела к тому, что, не будучи пока избранным канцлером, политик потерял в личном рейтинге доверия девять процентных пунктов в сравнении с прошлым годом и три процентных пункта в сравнении с январем текущего года. Ему доверяют лишь 21% немцев. Голоса разочаровавшихся в Мерце частично пополнили «копилку» АдГ.

Фактор востока 

Вопреки распространенному мнению, «Альтернатива для Германии» не является исключительно восточногерманской партией. Основанная западными немцами, она демонстрирует высокие показатели во всех регионах ФРГ. На выборах-2025 партия практически удвоила свой результат в крупных западногерманских землях в сравнении с 2021 годом, набрав, к примеру, 19% в Баварии, 19,8% в Баден-Вюртемберге и 16,8% в Северном Рейне — Вестфалии. В то же время во всех пяти регионах востока страны АдГ уверенно заняла первое место с результатом от 32,5 до 38,6%. Это сопоставимо с успехами ХДС и СДПГ в лучшие их годы. 

А статистика по отдельным округам Восточной Германии («Альтернатива» победила в 47 из 50) и вовсе беспрецедентна для германской политики. Многие эксперты утверждают, что АдГ уже стала «народной партией» на востоке страны. До сих пор такого титула удостаивались лишь консерваторы и социал-демократы. Как минимум в Тюрингии, Саксонии, Бранденбурге и Саксонии-Анхальт «Альтернативе» удалось поднять уровень работы местных ячеек, создать собственные локальные эффективные сети, максимально приближенные к местным жителям и гражданским инициативам. Именно здесь АдГ не только получила высокие результаты на парламентских выборах, но и завоевала кресла бургомистров — например, в туристически значимом старинном городе Ютербог под Берлином.  

Корни популярности АдГ на востоке страны следует искать в недавнем прошлом. Во-первых, в ГДР, «первом социалистическом государстве на немецкой земле», антифашизм стал официальной идеологией. Существование ультраправых отрицалось и всячески замалчивалось, а гражданское общество подавлялось правительством.

В ГДР не было аналогов западногерманского Федерального агентства политического образования — госструктуры, занимавшейся демократическим просвещением и продвижением идеалов толерантности. В итоге после воссоединения Германии именно жители восточных федеральных земель оказались наиболее восприимчивы к запретному плоду в виде праворадикальных идей. 

Во-вторых, среднестатистический житель Восточной Германии до 1990 года практически не имел опыта общения с людьми иностранного происхождения. ГДР была национально гомогенна. Советские солдаты и рабочие из Вьетнама проживали изолированно от большинства населения. В измененной реальности мультикультурной ФРГ это стало для некоторых источником ксенофобии и шовинизма. 

В-третьих, несмотря на эйфорию 1990-х, стабилизацию и экономический рост 2000-х, в среде «восточных немцев» сохраняется чувство неудовлетворенности и низкой степени представленности в кругах лиц, принимающих решения, будь то политика, финансы, крупный бизнес, наука, культура или сфера образования.

Восточные немцы чувствуют, что недостаточно представлены в кругах лиц, принимающих решения

Социологические исследования фиксируют удовлетворенность большинства жителей востока страны своим материальным положением и в целом оценку воссоединения Германии как позитивного исторического события, но вместе с тем — и протест против несправедливо низкого, по мнению значительной части населения, положения «восточников» в общественно-политической иерархии ФРГ, что позволяет им говорить о «незавершенности процесса воссоединения». 

Такие эмоции нередко перерастают в моральную самоизоляцию, отрицание демократии как модели. Социологи фиксируют это явление уже давно. К примеру, в опросе 2020 года лишь 47% немцев считали, что восток и запад страны уже стали единым целым, а 53% утверждали, что «стена до сих пор сохраняется в головах людей». Если на западе Германии 86% опрошенных были довольны работой демократических институтов, то на востоке таких было 35,6%, а среди сторонников АдГ и вовсе 7,2%.

В 2020 году 53% немцев считали, что Германия все еще разделена и «стена до сих пор сохраняется в головах людей»

Подсознательное ощущение непредставленности своих интересов в коридорах власти, нарушенные вертикальные связи с политиками на местах, в особенности в сельских восточногерманских районах, отрицание повестки, которую, по мнению сторонников «Альтернативы», демократические партии навязывают своим избирателям, — все это становится благодатной почвой для успеха АдГ, самопровозглашенного «адвоката востока». 

Коренные изменения в настроениях заметных электоральных групп можно проследить по результатам выборов в отдельных округах. Например, округ Коттбус-Шпрее-Найсе в Бранденбурге на границе с Польшей, включающий в себя и сам Коттбус, второй по численности населения город в земле, традиционно считался оплотом социал-демократов, где конкуренцию им могли составить разве что политики от Левой партии.

На выборах-2021 СДПГ уверенно заняла в округе первое место, а ее представитель победил и по одномандатной системе. Три с половиной года спустя ситуация изменилась кардинально. АдГ почти удвоила свой результат, набрав 39% и победив с большим отрывом, а представителем округа в бундестаге стал ультраправый политик, за которого отдали голоса 42% пришедших на выборы.

Линии раскола 

Еще совсем недавно Германия считалась образцом парламентской демократии. Сегодня же одной из линий раскола в германском обществе является отношение к демократическому устройству и авторитаризму. 

Объемное исследование, представленное в 2024 году в Лейпциге, показало, что лишь 42,3% немцев довольны работой низовых демократических институтов (на востоке страны — 29,7%). Это самый низкий показатель за всю историю наблюдений. Заметно увеличилось количество опрошенных, готовых «во имя национальных интересов» принять диктатуру, приветствовать лидера, управляющего «сильной рукой» (15,2%), и согласиться с однопартийностью, «воплощающей народные интересы» (21,4%). 

АдГ, действуя в сложившейся германской правовой системе координат, не рискует открыто призывать к изменению общественно-политического строя, но практика партии и высказывания ее лидеров однозначно говорят о том, что представителем тех самых «национальных интересов» могут быть лишь они. И националистически настроенный избиратель воспринимает такие сигналы.

Также необходимо отметить идеологический раскол по линии отношения к правому экстремизму и соблюдению законодательных предписаний. АдГ, вбрасывая в информационное пространство тезис о «реэмиграции» — возможной депортации из Германии некоторых ее жителей иностранного происхождения, обладающих легальным правом пребывания или даже германским гражданством, — сознательно транслирует месседж о готовности нарушить закон для осуществления своих целей. И это находит отклик в умах ее избирателей. 

Большинство специалистов считают, что уже нецелесообразно говорить об АдГ как о протестной партии, собирающей голоса недовольных. Так, политолог из университета Касселя Вольфганг Шредер констатирует: «Люди голосуют за АдГ уже не из соображений конъюнктуры, потому что они негативно оценивают работу правительства, а потому что, являясь частью определенного окружения, они идентифицируют себя с этой партией». Его коллега Вильгельм Вайтмейер еще более категоричен: по его мнению, разговоры о протестных избирателях не более чем попытка самоуспокоения для системных партий, форма самообмана.

«Люди голосуют за АдГ уже не из соображений конъюнктуры, а потому что идентифицируют себя с партией», — считает политолог Вольфганг Шредер

Раскол наблюдается и по степени политической грамотности. Традиционные немецкие черты проявлялись и в подходе к избирательному процессу. Явка в ФРГ была и остается одной из самых высоких в Европе. Классический германский избиратель читал и сравнивал программы партий, оценивал вероятность осуществления того или иного предложения на практике, в большинстве своем избегал популистов. Результаты опроса января этого года показали перемены в поведении немалой части избирателей.

Полностью с партийными программами ознакомились лишь 19% опрошенных, 60% довольствовались кратким резюме, а 21% и вовсе не читали программы. Таким образом, весьма значительные электоральные группы принимают решение на основе эмоций, симпатий либо антипатий, не изучая сути предложений. Как раз эти группы и являются мишенью для АдГ, которая традиционно апеллирует к чувствам и рефлексам. 

Германия расколота и по вопросу отношения к миграции. Согласно недавнему опросу, более четверти немцев считают миграцию и интеграцию иностранных граждан самой значимой темой, важнее которой только экономическое положение в стране. Фактически общество разделено на три группы: сторонников нынешнего курса, предусматривающего лояльное отношение к мигрантам и соискателям убежища; желающих ужесточить правила въезда и пребывания том виде, в каком это предлагает Мерц, либо в смягченном виде, зафиксированном в проекте коалиционного договора с СДПГ; а также приверженцев закрытия границ. 

Для АдГ антимиграционная риторика является основным источником успеха, лейтмотивом политической деятельности. Партия предлагает массово высылать нелегальных мигрантов и не пускать просителей убежища, приехавших через «безопасные страны». АдГ признает, что стране нужны высококвалифицированные специалисты из-за рубежа, но предлагает подумать, как можно обойтись силами немецких граждан и сократить поток даже таких мигрантов. И в этом случае ультраправые вполне готовы идти на нарушение национального и международного законодательства, демонстрируя тот самый радикализм и бескомпромиссность, которые импонируют избирателю партии. 

Важным водоразделом в обществе стала также внешняя политика, в первую очередь готовность Германии и далее поддерживать Украину. Вариантов три: продолжить оказывать поддержку в прежнем объеме или даже увеличить ее по мере необходимости, отказаться от поставок вооружений с сохранением гуманитарной помощи либо полностью свернуть поддержку Украины. Конечно, это несколько упрощенная схема: некоторые группы в обществе готовы и далее оказывать Киеву военную помощь, но при этом отрицают поставки определенных типов вооружений, таких как ракеты Taurus. 

«Альтернативе», выступающей против поддержки Украины и членства страны в ЕС и НАТО, удается привлечь внимание довольно широких кругов антиукраински настроенных немцев — от поддерживающих Россию либо опасающихся расширения войны до масштабов третьей мировой до сторонников национального эгоизма.    

АдГ во власти?

Если опираться на высказывания политиков, то приход АдГ в исполнительную власть на земельном или федеральном уровне по-прежнему можно исключить. В новом составе бундестага присутствуют, наряду с ультраправыми, четыре фракции. Три из них — СДПГ, «Зеленые» и Левые — полностью несовместимы с АдГ идеологически. Во многом это касается и победителей выборов, блока ХДС/ХСС. Фридрих Мерц неоднократно отрицал возможность кооперации с крайне правыми, опираясь на собственные убеждения, волю избирателей и однопартийцев, а также решения правления и партийного съезда 2018 года. За несколько недель до февральских выборов Мерц вполне однозначно заявил: «С АдГ мы не будем сотрудничать, мы не будем ее терпеть, не будет правительства меньшинства, не будет ничего!»

Но на деле в рядах ХДС отнюдь не все придерживаются столь категоричного мнения. Еще в период канцлерства Меркель из правоконсервативных кругов христианских демократов звучали голоса с требованием пересмотреть отношение к АдГ, воспринимать ее как «обычную правую партию», что открыло бы дорогу к сотрудничеству. Уже в этом году краевая ячейка ХДС в Гарце (Саксония-Анхальт), сославшись на низкий результат консерваторов в регионе и многочисленные выходы из партии, обратилась к федеральному руководству с требованием отказаться от «брандмауэра» и не исключать возможность коалиции с АдГ. 

Однако совсем иной вес имело апрельское высказывание Йенса Шпана, бывшего министра здравоохранения, будущего нового председателя фракции ХДС/ХСС в бундестаге и влиятельного внутрипартийного игрока, поддержка которого в свое время во многом помогла Мерцу стать во главе консерваторов. Шпан предложил «в организационных вопросах» относиться к АдГ как к любой другой оппозиционной силе.

Политик имел в виду голосование по председательству в комитетах: «Альтернатива», согласно числу полученных мандатов, претендует на ключевые кресла в ряде комитетов, однако до сих пор другие партии голосовали против выдвигаемых АдГ кандидатов. И хотя после критики от однопартийцев и СМИ Шпан призвал «верно понимать» его высказывание и не вести дебатов о нормализации отношений с ультраправыми, слова христианского демократа из ТОП-10 стали тревожным сигналом. 

Пока сложно представить себе ситуацию, в которой Мерц допустил бы кооперацию с АдГ. Он раз за разом заявляет, что не приемлет позицию ультраправых и не желает заключать с ними союзы (возможно, стремясь нивелировать январский скандал, когда впервые в истории ФРГ при голосовании по законопроекту о миграции ультраправая партия помогла центристам сформировать большинство). Такого же мнения придерживается большинство его однопартийцев и избирателей.

Теперь судьба демократии в Германии во многом будет зависеть от успеха работы нового правительства. Если оно не справится с вызовами, то АдГ может еще более усилиться за счет разочарованных сторонников Мерца. 

Потенциал у «Альтернативы» есть и на крайне левом фланге. Многообещающий проект Сары Вагенкнехт оказался не столь удачным. Блок ее имени не прошел в бундестаг, а в ряде земельных филиалов партии, например в Тюрингии, бушует конфликт между ставленниками Вагенкнехт и местным партийным руководством. В таких условиях «Альтернатива» может получить дополнительные голоса и на этом электоральном поле, ведь и Вагенкнехт активно использует антимигрантскую риторику. Так что нынешние успехи «Альтернативы для Германии» явно не последние.