Пересказывая сны

Мы выбрали отрывок, посвященный исследованиям природы тревожных снов и кошмаров финского нейробиолога Антти Ревонсуо. Согласно его гипотезе, сновидения — это древний механизм, помогающий нам моделировать опасные ситуации и вырабатывать стратегии выживания. Этот взгляд иллюстьрируется как антропологическими данными о снах членов племени мехинаку, так и современными исследованиями, проведенными во время пандемии COVID-19, когда сны стали особенно яркими и тревожными. Возможно, сновидения возникли в процессе эволюции специально для того, чтобы мы могли познакомиться с опасными ситуациями. На этом основана гипотеза нейробиолога Антти Ревонсуо, выдвинутая им в 2000 г. в статье «Переосмысление сновидений» (The Reinterpretation of Dreams). В ней Ревонсуо анализирует прежние и современные теории, касающиеся функций и цели сновидений. Он пренебрегает теорией исполнения желаний Фрейда и выступает против другой его идеи, изложенной Фрейдом позже, в переизданиях работы «По ту сторону принципа удовольствия», согласно которой неприятные или подавленные воспоминания повторяются в сновидениях до тех пор, пока не утратят своего первоначального эмоционального воздействия. Что касается последней идеи, Ревонсуо критикует ее, напоминая, что зачастую эта функция «покидает нас в тот момент, когда мы больше всего в ней нуждаемся». Можем ли мы согласиться с тем, что у сновидений нет цели или причины? Ревонсуо считает, что нет. Если бы это было так, говорит он, сны были бы куда более хаотичными и не имели бы отношения к нашему повседневному опыту. Они походили бы на стереоэффекты «Волшебный глаз» и не имели бы четкого, пусть и своеобразного, последовательно разворачивающегося сюжета. Ревонсуо размышляет над тем, как наш мозг эволюционировал, подстраиваясь под среду обитания древних людей. Другие исследователи полагают, что во время сновидения мозг и впрямь работает довольно примитивно: мы оказываемся ближе всего к тому, чтобы действовать как наши «родственники» из числа млекопитающих и наши предки: живем в моменте, делаем то, чего от нас требует сложившаяся ситуация, независимо от того, что уже произошло или что произойдет через несколько мгновений. В этом смысле сновидения возвращают нас в те времена, когда наш мозг постоянно был настороже и готовился среагировать на опасность. Спустя десятилетия после окончания школы нам может присниться, что мы не готовы к экзамену или что мы стоим на сцене и вдруг осознаём, что на нас нет одежды. Разве это не примитивный страх? Сюжеты тревожных снов часто связаны с тем, что мы к чему-то не готовы или уязвимы перед опасностью, — это все равно что встретиться с хищником или природным катаклизмом, не имея ни оружия, ни дара предвидения, чтобы защитить себя. Теория Ревонсуо такова: сны — давний, архаичный процесс, оставшийся с тех времен, когда мы ежедневно сталкивались с потенциально опасными для жизни ситуациями. Видя себя во сне без оружия и ощущая существом, которое загнал в угол хищник, спящий отрабатывает тактику выживания, а заодно получает напоминание о том, почему так важно соблюдать меры предосторожности. На следующий день он возьмет с собой оружие или же разработает план действий на тот случай, если сон сбудется. По мнению Ревонсуо, у детей сны отражают гораздо больше базовых потребностей и прямых угроз безопасности, чем у взрослых. Подтверждение обоснованности этой теории сновидений можно найти, наблюдая за представителями племен и общин, живущих в условиях повышенного риска угроз от природного мира — таких, как ядовитые змеи, крупные хищники, лесные пожары. Ревонсуо комментирует работы нескольких антропологов, показывая, что сны представителей племенных обществ по-прежнему функционируют таким образом, чтобы подготовить их к реальным опасностям, с которыми они сталкиваются в повседневной жизни. Хороший пример тому — работа Томаса Грегора, изучавшего жизнь племени мехинаку в Бразилии. Грегор проанализировал 385 снов, приснившихся членам племени. Сны для них имеют огромное значение и часто служат предсказаниями и предостережениями. Мехинаку, как сообщает Грегор, верят, что душа (или «тень») покидает тело во сне через радужную оболочку глаза и путешествует по «ночному миру, населенному духами, чудовищами и душами других спящих жителей деревни». Наутро принято рассказывать о ночных сновидениях — не просто в целях общения, а с тем, чтобы получить помощь в расшифровке знаков, символизирующих опасность. Грегор обнаружил, что чаще всего мехинаку снятся животные. Они представляют наиболее распространенную опасность — либо сами по себе, либо как символ другого бедствия. Например, рой летающих муравьев в сновидении предупреждает о внезапной смерти кого-то из родственников. Животные и люди в снах мехинаку тесно связаны; во многих историях присутствует трансформация: люди превращаются в животных — что говорит об опасности, которую представляет конкретный человек, — или животное превращается в человека, что снижает накал ситуации. Один из наиболее интересных аспектов исследования Грегора — гендерные различия в сюжетах и символах сновидений членов общины. Хотя тема нападения животного встречалась в сновидениях и мужчин, и женщин, виды животных существенно различались. Женщинам, которые в этом племени в основном безоружны и не привыкли к противостоянию с более сильными хищниками, в кошмарах снились злые собаки, кабаны и дикие кошки, обитающие в этой местности, например ягуары. Что касается мужчин, возникало впечатление, что они готовы к встрече с подобными опасностями. Они регулярно сталкивались с ними, в течение многих лет применяли оружие и охотились. В их снах тоже фигурировали все упомянутые животные, но не так часто, при этом чувство тревоги и опасности присутствовало в меньшей степени. Зато мужчинам из племени мехинаку снились более коварные, неприметные источники опасности, такие как пауки, змеи и другие ядовитые твари. Если у вас достанет храбрости, силы и есть хорошее оружие, вы можете вступить в схватку с оскалившимся ягуаром, но ничто не спасет вас от смертоносного жала притаившейся в подлеске змеи. Также Грегор обнаружил в снах мехинаку нечто неожиданное и зловещее: растущую распространенность кошмаров, связанных с вторжением и нападением людей из города. Если говорить конкретнее, и мужчинам, и женщинам в деревне снилось, как горожане их насилуют. У мехинаку такой сюжет сопровождался столь же ярко выраженным беспокойством, как сны о нападении сильного или ядовитого животного. Грегор приводит интересные аргументы в пользу сбора и анализа сновидений как ключевого инструмента антропологического исследования. Сюжеты и содержание снов могут многое рассказать о жизни сообществ. Но это также подтверждает теорию Ревонсуо, согласно которой сны готовят нас к опасным ситуациям. Они — то пространство, где мы можем отрепетировать свои реакции и выработать тактику поведения на случай столкновения с непредвиденным. * * * В первые недели 2020 г. стали появляться новости о том, что в Китае обнаружен новый штамм коронавируса. К началу марта заболеваемость в Великобритании неуклонно росла, а к концу месяца у нас и еще в ряде стран ввели общенациональный карантин. Последствия этой ранней и непривычной стадии пандемии были разнообразны: от повышенных требований на работе и дома, потери близких людей и долговременного ухудшения здоровья до воссоединения с природой, обретения новых хобби и выпечки банановых кексов. Но одним из самых неожиданных стало ее влияние на наш сон. У одних в результате тревоги из-за ситуации развилась бессонница. Для других, особенно тех, кто в обычное время рано вставал по будильнику, чтобы успеть добраться до работы или учебы, переход на удаленку означал, что они могут спать дольше и продлить фазу быстрого сна, которую обычно были вынуждены резко прерывать. Как следствие, они стали видеть длинные и яркие сны, которых у них давно уже не было. Сообщения об этом феномене часто появлялись в новостях: например, на сайте The Guardian в апреле 2020 г. за 11 дней вышло три статьи о так называемых «сновидениях в изоляции». Но коллективный опыт пандемии — особенно для таких людей, как медработники и другие ключевые специалисты, вынужденные иметь дело с самыми тяжелыми ее сторонами, — оказался травмирующим и, вероятно, еще на протяжении долгих лет будет подпитывать наши кошмары. Опросы и исследования на тему сновидений во время пандемии начались сразу же, как только этот феномен был замечен, и работа все еще продолжается. Одно из первых исследований было опубликовано в 2020 г. Кэссиди Маккей и Терезой Дечикко из Трентского университета в Канаде. Маккей рассказала, что под руководством Дечикко работала над дипломным проектом, который включал эксперимент с ведением дневников сновидений с целью выяснить, «влияет ли пережитое эмоциональное насилие со стороны партнера на содержание снов человека». Проект начался 24 февраля 2020 г., но был прерван 12 марта, когда Трентский университет, как и многие другие учебные заведения, закрыл свои двери для студентов и перешел на дистанционное обучение. Хотя первоначальный проект Маккей пришлось отменить, они с Дечикко обнаружили кое-что интересное в данных, которые им удалось собрать: на сон участников напрямую влияла пандемия. В описаниях снов они нашли отчетливые изменения, близкие к тем, которые ожидались бы от людей с генерализованным тревожным расстройством в часы бодрствования. Если говорить о содержании, участникам внезапно начали приходить во сне повторяющиеся образы, причем у некоторых сюжеты сновидений были схожи. Чаще, чем раньше, возникали образы животных, а также еды, что могло отражать наблюдавшийся во многих странах ажиотажный спрос на продукты, связанный с желанием сделать запасы. Кроме того, в сновидениях многих участников эксперимента теперь часто фигурировала голова. Судя по всему, причиной тому стало внезапное обилие образов, имеющих отношение к голове, — кашель и распространение инфекции, маски для лица, приоткрытые рты пациентов под аппаратами ИВЛ. Хотя в исследовании участвовало всего 19 человек, их истории и полученные данные показали интересную картину того, как пандемия постепенно начала завладевать сновидениями людей. Похожее, но более масштабное исследование провели специалисты из Италии под руководством Серены Скарпелли. Они опросили около 6000 взрослых итальянцев. Интересным результатом этого исследования стало то, что участники, чей образ жизни с точки зрения ситуации на работе или учебе и количества времени, затрачиваемого на сон, изменился в наибольшей степени, также испытывали наибольший эмоциональный накал в сновидениях по сравнению с доковидными временами. В своих выводах специалисты из группы Скарпелли призывают продолжить исследования и не относиться к сновидениям при пандемии только как к интересному и необычному явлению, но изучать их клинические последствия и продумывать возможное лечение. В некоторых статьях на эту тему, в основном из популярной журналистики, ощущается лишь легкое любопытство к этим сновидениям, но я согласна со Скарпелли: они требуют более серьезного отношения, поскольку стали для многих людей источником психотравмирующего воздействия. И если мы не будем пытаться понять эти сны и искать способы снизить их влияние, последствия могут быть серьезными. Этим занимается Дебора Брайон, психоаналитик из Денвера, США. Она предположила, что общее негативное содержание снов в разгар пандемии отчасти было связано с изменением временно́й перспективы. Если коротко, планы людей на ближайшие несколько месяцев были в значительной степени разрушены, многие потеряли ощущение «будущего». Застряв в настоящем, мы оглядывались на прошлое. У клиентов Брайон это вызывало регулярное повторение воспоминаний о травмирующих событиях, что нередко вело к кошмарам, в которых неприятные ситуации прошлого накладывались на неопределенность и страх заразиться коронавирусом. Тем не менее сны могут и помочь некоторым из таких людей. Как объясняет Брайон, «сны дают нам возможность выйти за рамки временно́го и пространственного континуума, предоставляют нам структуру, позволяющую переработать чувства, которые возникают у нас в условиях пандемии и политической нестабильности». Брайон обнаружила, что, придя со своими снами к психоаналитику, превратив их в структурированный текст и найдя связи между своим прошлым и беспокойством по поводу предстоящего, некоторые клиенты стали позитивнее смотреть в будущее. Рассказывая о своих снах, мы перерабатываем их и таким образом перерабатываем также часть отрицательных эмоций или переживаний, которые стали первопричиной сновидения. Подробнее о книге Элис Вернон «Ночные кошмары: Нарушения сна и как мы с ними живем наяву» можно узнать на сайте издательства «Альпина нон-фикшн».