одиночка
Кто-то из революционеров сказал, что с человеком, который никогда не сидел в одиночной камере, не о чем разговаривать.Немного про книгу Кристофера Берни. «Одиночное заключение», 1952Из аннотации в The Observer: «Как бы вы себя вели, если бы полтора года мы были заперты одни в камере размером десять на пять футов, постоянно страдая от холода и голода? Ожидая каждое утро, что его вызовут на смерть или пытки? В течение 526 дней г-н Берни, арестованный гестапо как английский агент во Франции, находился под арестом. Он содержался в одиночной камере. Он пишет историю своего физического и, прежде всего, своего духовного опыта почти с клинической отстраненностью»У него не было в камере ничего — ни книг, ни карандаша или листа бумаги. Он выживал, питаясь одной миской водянистого супа в день с небольшим количеством хлеба — и даже это у него иногда отбирали в наказание. Его рваные одеяла не защищали от холода. В какой-то момент охранники отняли у него тонкий матрас, заставив спать на каменном полу.Как и многие заключенные, он много ходил по камере. Сначала он думал, что ходьба по кругу даст ему большее «чувство свободы». Но в конце концов он обнаружил, что смена ритма ходьбы, напоминает на тактовый размер музыкальной композиции и дает наибольший источник облегчения.Все, что он мог вызвать из памяти, было сокровищем — несколько строк стихотворения, воспоминание о хорошей еде, пословица или литературный отрывок, или какой-то другой значимый кусочек из прошлого. Он ставил себе произвольные задачи — пытаясь, например, перечислить графства Англии и Шотландии или штаты США. Или он выбирал два города и представлял себе путешествие из одного в другой, определяя всех людей и места по пути.Однажды кусок хлеба был завернут в последние страницы книги сэра Джеймса Джинса о постоянной Планка; и хотя он никогда не увлекался физикой, после многих дней сосредоточения он смог понять аргументацию, которая была изложена для студентов.Со временем Берни удалось достичь более высокого уровня созерцания. Это, возможно, неудивительно — такие великие философы, как Сократ и Боэций, находили вдохновение, ожидая казни. Он приступил к подробным размышлениям о великих проблемах человеческого существования. Он исследовал парадоксы свободной воли, природу индивидуальной ответственности и тела и другие вопросы, которые мог бы исследовать философ. У Берни у него не было учителя или книг — было только его собственные интеллектуальные ресурсы и тысячи чаов, проведенных в одиночной камере.Берни выдвинул теорию, удивительно близкую к тому, к чему пришел Боэций в своей тюремной камере в 523 году нашей эры. Так же, как свет обладает силой, а тьма — всего лишь его угасание, так и добро содержит активную энергию, с которой зло никогда не сможет сравниться. На этой основе Берни отказался от общепринятого взгляда на добро и зло как на полярные противоположности, приняв вместо этого шкалу, в которой «только положительные степени добра» имели смысл и эффективность.Как-то раз c одной из редчайших прогулок в тюремном дворе ему удалось пронести в камеру улитку. Она не только составила ему компанию на какое-то время, но и стала для него своего рода посланником реального мира. Берни подробно описывает, как крайние ограничения стимулируют необычайную изобретательность — от создания самодельных игр до выработки сложных систем упражнений в крошечной камере.Он переосмыслил время. Берни обнаружил, что в одиночестве традиционное восприятие времени разрушается. Без внешних ориентиров минуты могли казаться часами, а дни — пролетать незаметно. Он описывает, как создавал собственные метки времени и ритуалы, чтобы сохранить рассудок.Его разум, лишенный внешних стимулов, начал обустраивать себя сам — создавать внутренние миры и вести воображаемые диалоги. Он подробно анализирует, как разум выстраивает защитные механизмы против пустоты.Он обнаружил что для того, чтобы выжить, нужно было одновременно помнить о мире за пределами камеры, но и уметь от него абстрагироваться. Слишком сильная тоска по свободе могла привести к отчаянию, слишком полное приспособление к заключению — к потере себя.Берни пришел к выводу, что именно способность к абстрактному мышлению помогает выжить в изоляции. Люди с конкретным, практическим складом ума страдали больше, чем те, кто мог погрузиться в абстрактные размышления.К концу своего пребывания в тюрьме Кристофер Берни достиг состояния внутреннего покоя, которое он вряд ли считал возможным в начале. Эти долгие месяцы одиночного заключения, как он в конце концов решил, были «упражнением в свободе». Его наблюдения во многом предвосхитили современные исследования о влиянии изоляции на психику и стали важным источником для понимания психологических последствий одиночного заключения.
Кто-то из революционеров сказал, что с человеком, который никогда не сидел в одиночной камере, не о чем разговаривать.
Немного про книгу Кристофера Берни. «Одиночное заключение», 1952
Из аннотации в The Observer: «Как бы вы себя вели, если бы полтора года мы были заперты одни в камере размером десять на пять футов, постоянно страдая от холода и голода? Ожидая каждое утро, что его вызовут на смерть или пытки? В течение 526 дней г-н Берни, арестованный гестапо как английский агент во Франции, находился под арестом. Он содержался в одиночной камере. Он пишет историю своего физического и, прежде всего, своего духовного опыта почти с клинической отстраненностью»
У него не было в камере ничего — ни книг, ни карандаша или листа бумаги. Он выживал, питаясь одной миской водянистого супа в день с небольшим количеством хлеба — и даже это у него иногда отбирали в наказание. Его рваные одеяла не защищали от холода. В какой-то момент охранники отняли у него тонкий матрас, заставив спать на каменном полу.
Как и многие заключенные, он много ходил по камере. Сначала он думал, что ходьба по кругу даст ему большее «чувство свободы». Но в конце концов он обнаружил, что смена ритма ходьбы, напоминает на тактовый размер музыкальной композиции и дает наибольший источник облегчения.
Все, что он мог вызвать из памяти, было сокровищем — несколько строк стихотворения, воспоминание о хорошей еде, пословица или литературный отрывок, или какой-то другой значимый кусочек из прошлого. Он ставил себе произвольные задачи — пытаясь, например, перечислить графства Англии и Шотландии или штаты США. Или он выбирал два города и представлял себе путешествие из одного в другой, определяя всех людей и места по пути.
Однажды кусок хлеба был завернут в последние страницы книги сэра Джеймса Джинса о постоянной Планка; и хотя он никогда не увлекался физикой, после многих дней сосредоточения он смог понять аргументацию, которая была изложена для студентов.
Со временем Берни удалось достичь более высокого уровня созерцания. Это, возможно, неудивительно — такие великие философы, как Сократ и Боэций, находили вдохновение, ожидая казни. Он приступил к подробным размышлениям о великих проблемах человеческого существования. Он исследовал парадоксы свободной воли, природу индивидуальной ответственности и тела и другие вопросы, которые мог бы исследовать философ. У Берни у него не было учителя или книг — было только его собственные интеллектуальные ресурсы и тысячи чаов, проведенных в одиночной камере.
Берни выдвинул теорию, удивительно близкую к тому, к чему пришел Боэций в своей тюремной камере в 523 году нашей эры. Так же, как свет обладает силой, а тьма — всего лишь его угасание, так и добро содержит активную энергию, с которой зло никогда не сможет сравниться. На этой основе Берни отказался от общепринятого взгляда на добро и зло как на полярные противоположности, приняв вместо этого шкалу, в которой «только положительные степени добра» имели смысл и эффективность.
Как-то раз c одной из редчайших прогулок в тюремном дворе ему удалось пронести в камеру улитку. Она не только составила ему компанию на какое-то время, но и стала для него своего рода посланником реального мира. Берни подробно описывает, как крайние ограничения стимулируют необычайную изобретательность — от создания самодельных игр до выработки сложных систем упражнений в крошечной камере.
Он переосмыслил время. Берни обнаружил, что в одиночестве традиционное восприятие времени разрушается. Без внешних ориентиров минуты могли казаться часами, а дни — пролетать незаметно. Он описывает, как создавал собственные метки времени и ритуалы, чтобы сохранить рассудок.
Его разум, лишенный внешних стимулов, начал обустраивать себя сам — создавать внутренние миры и вести воображаемые диалоги. Он подробно анализирует, как разум выстраивает защитные механизмы против пустоты.
Он обнаружил что для того, чтобы выжить, нужно было одновременно помнить о мире за пределами камеры, но и уметь от него абстрагироваться. Слишком сильная тоска по свободе могла привести к отчаянию, слишком полное приспособление к заключению — к потере себя.
Берни пришел к выводу, что именно способность к абстрактному мышлению помогает выжить в изоляции. Люди с конкретным, практическим складом ума страдали больше, чем те, кто мог погрузиться в абстрактные размышления.
К концу своего пребывания в тюрьме Кристофер Берни достиг состояния внутреннего покоя, которое он вряд ли считал возможным в начале. Эти долгие месяцы одиночного заключения, как он в конце концов решил, были «упражнением в свободе». Его наблюдения во многом предвосхитили современные исследования о влиянии изоляции на психику и стали важным источником для понимания психологических последствий одиночного заключения.
