Новая «гласность»: могут ли Трамп, Маск и Вэнс перезагрузить свободу слова в интернете?

Многие сравнивают второй президентский срок Дональда Трампа с эпохой советской перестройки. Не в последнюю очередь сходство возникает в силу обращения трампистов к силе «голосов снизу», которым нужна новая «гласность» – перезагрузка системы правоотношений, связанных с институтом свободы слова.

Открывая многие работы, посвящённые перестройке, невольно поражаешься сходству описания ключевых движущих сил, предопределивших радикальные политические изменения в современных Соединённых Штатах и Советском Союзе. Например, замечание о том, что «потребность в серьёзном изменении сложившейся системы, построенной на очевидном расхождении между декларируемыми идеологическим догмами и реальными социальными практиками»[1], звучит актуально для современной Америки. Разумеется, можно спорить о деталях, но очевидно одно – новая администрация Трампа решительно сносит барьеры и препоны, которые создавались предыдущие двадцать-тридцать лет. Для движения MAGA основным инструментом обеспечения политической поддержки и мобилизации электората стали «угнетённые массы», лишённые права на одну из наиболее сакральных американских «вольностей»[2] – свободы слова.

Юридическое оформление политики новой «гласности» началось буквально с первого дня второй каденции Дональда Трампа. 20 января 2025 г. был принят указ «О восстановлении свободы слова и прекращении федеральной цензуры» (Restoring Freedom of Speech and Ending Federal Censorship Executive Order, далее – Указ о свободе слова, Указ)[3].

Данный нормативный акт интересен сразу с нескольких точек зрения. Во-первых, он в значительной степени размывает границы между собственно актом законодательства и политическим заявлением[4]. Во-вторых, он содержит в себе достаточно радикальное признание: «За последние четыре года предыдущая администрация попирала права на свободу слова, цензурируя высказывания американцев на онлайн-платформах, часто оказывая значительное давление на третьи стороны» (статья 1).

В данном случае очень важен контекст принятия Указа о свободе слова. Вспомним недавнее прошлое – декабрь 2022 года. Именно на тот факт, что «Твиттер» занимался цензурой под давлением федерального правительства, обращал внимание общественности Илон Маск. Он тогда заявил, что «“Твиттер” – это медиакомпания и место преступления». Как известно, он представил многочисленные доказательства вмешательства федерального правительства в работу компании с целью установления контроля над информационными потоками и активностью пользователей. Совокупность документов по этому скандалу получила название «Файлы “Твиттера”» (Twitter Files) по аналогии с другими скандальными политическим разоблачениями в американской политике[5].

Став частью новой президентской администрации, Маск превратился в своего рода архитектора гласности 2.0 – очевидно, что он является если не автором, то одним из главных вдохновителей Указа о свободе слова. Это косвенно подтверждает фраза из статьи 1 Указа о том, что «государство должно обеспечить доступ к общему публичному пространству». Созвучный лозунг «X – глобальное публичное пространство» стал девизом обновленного «Твиттера» после его ребрендинга и превращения в X[6].

Важность Указа о свободе слова не только в том, что он признаёт факт осуществления цензуры федеральным правительством. Впервые в истории юриспруденции на уровне нормативного акта зафиксировано, что государство может «продвигать необходимый нарратив», «использовать противодействие дезинформации как предлог для осуществления цензуры» (статья 1).

Указ о защите свободы слова запрещает какому-либо государственному служащему, агенту или должностному лицу использовать своё служебное положение для осуществления цензуры, а также использовать для этого государственные финансовые ресурсы (статья 1).

В соответствии с Указом, генеральный прокурор Соединённых Штатов обязан провести расследование случаев цензуры, осуществляемых по указанию предыдущей администрации. По результатам расследования будет подготовлен специальный отчёт, который направят на рассмотрение Конгресса США с последующим привлечением к ответственности виновных. Пока решения нового генерального прокурора Пэм Бонди о сроках и порядке расследования нет. Однако, учитывая политические взгляды ключевых лиц Белого дома, вопрос явно не будет последним в списке приоритетов новой администрации. В конце концов, сам действующий президент в своё время стал жертвой такой цензуры – его аккаунты на основных интернет-платформах были синхронно заблокированы после событий 6 января 2021 года[7]. Таким образом, происходит своеобразная фиксация виновных и трактовка этих событий на правовом уровне.

Указ о свободе слова может принести выгоды и для России. В частности, он способен стать импульсом для перезагрузки отношений между Российской Федерацией и американскими интернет-платформами. Как следует из Указа (статья 1), администрация Байдена и сами платформы для осуществления цензуры использовали предлог о «борьбе с дезинформацией». Как известно, с первого президентского срока Трампа именно «российская дезинформация» чаще всего была причиной для введения ограничений против тех или иных аккаунтов, удаления информации и блокировки её распространителей. Один из наиболее скандальных и массовых случаев цензуры со стороны интернет-платформ связан с публикацией о возможных коррупционных связях Хантера Байдена (сына вице-президента Джо Байдена) в газете New York Post. Ссылки на эту статью, опубликованную 14 октября 2020 г.[8], просто удалялись из соцсетей якобы по причине того, что информация, послужившая основой для публикации «была незаконно получена русскими хакерами»[9].

Дополнительный ключ к пониманию смысла Указа о свободе слова дают заявления американского вице-президента Джей Ди Вэнса в ходе Мюнхенской конференции по безопасности 14 февраля 2025 года[10]. В частности, в своей речи он фактически увязал «цифровую цензуру» с ментальностью холодной войны. Помимо этого, он сделал очень важное замечание: «Вы можете считать неправильным, что Россия покупает рекламу в социальных сетях, чтобы влиять на ваши выборы[11]. Мы тоже придерживаемся такой точки зрения. Вы даже можете осудить такие действия на международной арене. Но если ваша демократия может быть разрушена несколькими сотнями тысяч долларов цифровой рекламы из иностранной страны, то она изначально была не слишком сильной»[12].

Российская Федерация неоднократно указывала на то, что в отношении российских граждан и средств массовой информации проводится политика цифровой цензуры[13]. После издания Указа о свободе слова данные заявления получают официальное подтверждение на законодательном уровне в Соединённых Штатах. Виновные также уже определены – это администрация Байдена. Таким образом, созданы условия для выстраивания отношений на новых принципах, тем более что диалог о возобновлении торгово-экономических отношений уже идёт. Безусловно, было бы странно, если бы он не касался условий работы американских интернет-платформ. Пункт (d) статьи 2 Указа предусматривает выявление и принятие мер относительно случаев цензуры, инициированных федеральным правительством, а также восстановление в правах пострадавших.

Абсолютно логично, если российская делегация в ходе переговоров с США поднимет вопрос не только о снятии необоснованных ограничений с российских средств массовой информации (тоже введённых администрацией Байдена под предлогом «дезинформации»), но и применении упомянутого в Указе механизма восстановления в правах.

Более того, считаем возможным предложить всем пострадавшим российским пользователям в инициативном порядке обратиться с заявлениями на соответствующие интернет-платформы, продублировав свои обращения в Министерство юстиции США, обязательно сделав ссылку на Указ о свободе слова. Даже возможный отказ позволит не только обратиться в суды Соединённых Штатов, но и даст российской делегации возможность усилить давление на американскую сторону со ссылкой на американское законодательство.

Автор: Евгений Дискин, старший научный сотрудник Международной лаборатории цифровой трансформации в государственном управлении ИГМУ НИУ ВШЭ, эксперт Международного центра конкурентного права и политики НИУ ВШЭ