Кубрик был неправ!

Конечно, кино надо снимать так, чтобы спустя пятьдесят лет на твои фильмы ссылались при экранизации Барби - вот подлинный уровень и признание, ведь большинство киноделов-ремесленников не останутся в народной памяти и спустя десять лет. Ну а в отношении Кубрика вообще найдется немного желающих поспорить насчет его мастерства и таланта. И все же есть одно его произведение, которое до глубины души меня раздражает - это Заводной Апельсин, и вот почему.

Заваривайте чаек, отложите в сторону освежитель воздуха и поудобнее примоститесь на бабку в автобусе - на связи @MorGott и сейчас мы разберем классика, его кино и оригинальную книгу британского писателя Энтони Берджесса, что они все хотели сказать и почему.

Начнем вообще с того, а что это такое - "заводной апельсин"? Однако первая ассоциация с тем, что это какой-то шестирукий семихуй, вас не обманывает - примерно это он и представляет. Это буквально сленговое выражение британских кокни, означающее что-то весьма абстрактное, бесформенное и бессмысленное. И выбрано оно автором романа было не просто так, ведь те самые кокни - это та ещё британская босота из рабочих кварталов, которая так меметично говорит на своем сленге, столь отличном от классического английского, что их не понимают сами британцы. Ессесна, в силу того, что это превратилось в субкультуру низших слоев населения Лондона, то и ассоциировались они зачастую и с гопотой, низким уровнем жизни и интеллекта и всем подобным.

Так что вполне можно ожидать, что и книга будет о чем-то подобном. И если с оригинальным романом поначалу мало кто был знаком, то после экранизации Кубрика о нем заговорили. В 1971 году в Нью-Йорке состоялась премьера фильма, на которую собрались все, кто уже любил режиссера за Стрейнджлава и Космическую Одиссею. И получили два часа жестокости и насилия сначала со стороны парней в крикетной форме, пьющих Молоко+, а затем уже натуралистичного избиения главного героя.

Сюжет рассказывает о молодом обмудке Алексе, у которого есть своя банда, и который развлекается тем, что пиздит всяких старикашек, трахает всех кто шевелится и занимается классическим разбоем и гоп-стопом. Что поделать - время такое, общество накалено, детской бандотой некому особо заниматься, а уж если речь о бедных кварталах - то уууу, тут и говорить нечего. Алексу срать на общество и родителей, и ведет себя как последняя мразь он не потому что дебил - он очень даже образован, умен, любит классическую музыку и в частности, Бетхолвена, то есть он совершенно точно не быдло, которое не понимает, что оно быдло, а вполне состоявшийся зрелый юблюдок, идущий на преступления сознательно, зная, что ему ничего за это не будет. Сопереживать герою, естественно, никто и не планирует, зрителей он отторгает, будто бы получая удовольствие от этого самого отторжения.

В течение всей первой части фильма он занимается всем вышеописанным, пиздится с конкурентами за место под солнцем, а также приструняет друзей, которые решают оспорить его право на власть - парни меня поймут, ибо в каждой школе такое встречалось. Он организует угон машины, на которой они катаются, врываются в дом к писателю и насильничают жену на его глазах и все происходящее на экране подается как веселое действо, отчего особо впечатлительные особы могут отъехать. Это вам не "герой нашего времени" плохой парень Печорин, которого так любят девочки в школе.

А ещё чуть позже Алекс организует налет на богатую старую кошатницу, но его друзья подставляют его и убегают, а он отъезжает в тюрьму, попавшись на месте преступления. Теперь в положении груши для битья уже он сам, чему зритель несказанно радуется. Плюсом он узнает что кошатница умерла от побоев, а значит, Алекс будет гнить без баб и хорошей музыки очень и очень долго.

У него даже отбирают имя, давая вместо него номер в попытках обнулить всю его предыдущую жизнь, но толку в этом мало, ведь он умен и хитер, умеет ластиться к тем, к кому надо и все такое. А узнав о том что можно пройти весьма короткий курс лечения, тебя отпустят на все четыре стороны, он сделал все, чтобы на этот курс попасть.

Как оказалось, правительство, бывшее уже в отчаянии от разгула бандитизма, видя что тбрьмы не работают, пошли на крайние меры - перевоспитание с помощью новых уникальных методик - его накачивали лекарствами, а затем под музыку показывали часами сцены насилия и жестокости, буквально друг за другом, не давая ему отвернуться с помощью специальных устройств. Из-за этого на экране актер стал похож на Куклачева, и вот хоть убейте, не могу избавиться от этой ассоциации.

Как итог - спустя определенное время, исчисляющегося неделями, любая сцена насилия (абсолютно, даже плевок в человека), голые девки и классическая музыка неизменно начинали вызывать у Алекса неудержимую тошноту. На финальной проверке, когда перед целой аудиторией Алекса начинают бить, на этот акт насилия он также реагирует тошнотой и готов целовать ботинки избивающему, лишь бы тот прекратил.

Эксперимент был признан удачным и Алекса отпустили. И вот он возвращается домой, чтобы узнать что его комнату родители давно сдали левому мужику, который его выгоняет, на улице его избивают бомжи, которых он сам мутузил раньше, а его бывшие приятели за время его отсидки сами устроились в полиции и с удовольствием отмудохали парня, выкинув за городом.

А ещё позже он попадает в дом писателя, чью жену они ранее с друзьями снасильничали. Оказывается, писатель работал как раз над книгой, в которой обличал жестокий и бессмысленный метод механического перевоспитания людей, из которых и делали вот такие "заводные апельсины". Писатель подмешивает Алексу снотворное, чтобы после этого, заперев в комнате, включать ему Бетховена, после которого Алекс готов покончить с собой, лишь бы тошнота и боль прекратились.

В итоге он выпрыгивает из окна, а оппозиционные СМИ, представители которых буквально сидели этажом ниже, раздули скандал, в котором выставили правительство виноватым. Искра, буря, безумие, и вот перед Алексом извиняются за бесчеловечное поведение, а он понимает, что хочет выебать кого нибудь прям перед толпой людей и понимает, что "излечился" и стал прежним.

Занавес.

И вроде бы посыл фильма понятен - по миру уже начает шагать поступь панков, анархистов и прочих маргиналов, писатели поколения битников (тоже те ещё маргиналы) ворвались в книжные топы америки. Да и знаете ли, те же рабочие кварталы Лондона - это не то место, где каждый день в пять пьют чай. Гопота и люмпенизация - это явление интернациональное, в обществе, где жестокость правит бал, делать из людей овощные болванки - идиотизм и ни к чему не приведет. Государство не должно брать на себя роль ментального Прокруста, который решает как вам думать и что делать.

И вот вроде бы посыл фильма понятен. Бомбануло с него народ от души так. Насилие, снятое в кубриковской эстетике, мигом налило кровью глаза американских и британских пуритан, отрицающих что подобное вообще возможно, что в некоторых странах фильм запретили как слишком жестокий, а в Британии Кубрик сам повелел снять его с проката. Впрочем всем было похуй - СМИ тут же потащили новости, что вот два парня насмотрелись кино, а потом выебли монашку, а в другом месте чувак задушил друга по рофлу. Правда, оказалось, что с фильмом они все были незнакомы, но кого это ебет в мире, где некоторые до сих пор называют DOOM причиной Колумбайна?

Интересный факт - советские критики радостно заблеяли о загнивании буржуазного капитала, и что вот общество уже совсем разложилось, не догадываясь, что двадцать лет спустя пацаны из качалок, идущие к успехи, начнут косплеить Алекса на всем пост-СССР.

Тем не менее, фильм помимо мощного резонанса и бугурта, в чем Кубрик также показал свое мастерство, вызвал также всплеск интереса к книге, которую народ ринулся читать. И если американцы, у которых уже был Берроуз с его "Голый завтрак" и Керуак с "На дороге", не сильно впечатлились, то всему остальному миру досталось от души.

Правда, я тут лукавлю немного - американская редакция, по которой Кубрик снимал экранизацию, оказалась куда более травоядной. В ней сцены ебли с, кхм, де[РКН]вушками 10-летнего возраста, насилие, а также последнюю, ключевую главу романа просто взяли и вырезали. Зато во всем остальном мире читали необрезанную версию со всеми подробностями и грязью, которая и вызвала шквал критики.

Впрочем, Кубрик во время съемок ознакомился с оригиналом, но заявил, что менять фильм не будет, потому что это не соответствует его замыслу - чему можно поверить, зная, что каждую сцену он снимал сутками, делая десятки дублей и доводя их до идеала.

Но хер с ним с насилием, его правила показа на киноэкране и так понятны, так что Кубрик и не смог бы показать все, что описал Берджесс в оригинале. Самое важное - то, было в самом конце книги, потому что фактически она состоит не из трех частей (преступление, наказание и откат), а из четырех.

И в этой части Алекс снова сколотил себе банду. Спустя год он прогуливается по городу, и вдруг понимает, что ему банально скучно. То есть он не хочет заниматься разбоем и бандитизмом, но не потому что он что-то осознал что надо вести себя морально и нравственно. Нет, схерали бы. Ему просто скучно. И вот он встречает одного из своих бывших друзей, узнав что тот тоже нашел себе работу, и более того - девушку, которая уже стала его невестой.

Поговорив с ним, Алекс вдруг осознает, что вот это ему интересно. То есть он осознает, что это вполне себе взрослое желание - найти себе девушку, жениться, завести ребенка, который вырастет и Алекс пояснит ему, как не надо себя вести...хотя, какой в этом смысл? Его сын будет точно таким же уебком, который будет заниматься все тем же, повторит все те же ошибки, наступит на те же грабли, а потом повзрослеет, и все снова повторится.

И вот это - та самая мысль, к которой Берджесс подводил нас всю книгу. Алекс не первый такой в человеческой истории - сотни поколений юблюдков до него занимались все тем же самым, вне зависимости от государственного и общественного устройства, и после него сотни поколений будут делать это, что в буржазном загнивающем капитализме, что в селах и маленьких провинциальных городках страны, яростно топающей в коммунизм.

Согласно широко бытующему преданию, старухи, которые кричат о разврате и блядстве в современном обществе, в молодости сами были не прочь поскакать на хуях. Проверять это я не буду, да и не хочу, однако мем "Ужас, что за поколение" был придуман ещё до рождества Христова греческими мыслителями, утверждающими, что молодежь совсем отбилась от рук. Прошло несколько тысячелетий, но ничего принципиально не изменилось.

Молодежь все так же совершает ошибки, через которые старшее поколение уже прошло, совершает новые, снова взрослеет, а потом гундит, что новички в этом мире - нубы. А при чем тут насилие, скажете вы? Да при всем. Всю человеческую историю оно непременно сопутствовало человеческому социуму. Где-то эти факты заметаются под ковер, а где-то это уже не скрыть - как в тех же рабочих кварталах Лондона, или чего далеко ходить - не далее как прямо сейчас в Лос-Анджелесе агрессивные маргиналы бьют роботизированные машины просто потому, что могут. И ни много тысяч лет развития общества, ни технологии этого не меняют.

Вот только какие-нибудь защитники американской субурбии скорее обосрутся, чем признают этот печатльный факт. В советском союзе все росли голубоглазыми блондинами и идейными коммунистами, но откуда-то взялись толпы накаченным ребят в кожанках. Да и сами по себе истекающие кровью осколки СССР - это идеальная локация для экранизации романа. Замените язык надсатых на типичный сленг девяностых с кучей англицизмов, поменяйте форму для крикета на кожаные куртки, а исписанные непристойностями фрески с семейными мотивами - на советские мозаики с покорением космоса.

И вы получите идеальную адаптацию, которая с одной стороны будет близка к роману, а с другой - покажет ту самую неповторимую атмосферу "духа свободы", как те годы называют некоторые мои знакомые. Но это не потому, что Берджесс сын Ванги, нет. Просто он очень хорошо показал в своем романе человеческую природу, усердно маскируемую пенитенциарной системой и замалчиваемую моралистами-пуританами, которые готовы обвинять в насилии и жестокости видеоигры, кино, книги и настольные ролевые игры и предлагать квадратно-гнездовые методы решения этих проблем - не теми методами, что в романе, но по тому же принципу. Надо ли говорить, насколько успешны будут эти методы? Правильно - максимум оно позволит держать общество в блаженном неведении, но только до тех пор, пока очередное поколение не откроет для себя очевидные истины.

Этот пост родился у меня в голове сразу после прочтения книги много лет назад, но с тех пор я никак не поменял своего мнения. В моем относительно небольшом городке девяностые прошли в атмосфере тревоги, а многие, скажем так, знакомые моего бати, которые делали деньги и поднимались вверх по законам дикого запада, годы спустя отлично себя чувствовали, остепенились, завели семьи, детей, кто то уже и внуков, и все они - самые благочестивые люди, среди них есть меценаты, представители власти или бизнеса.

А люди моего поколения, с которыми рос уже я, из гопников и шпаны, курящей косяки в школе и избивающей ботанов ради мелочи- тоже выросли. По крайней мере те, кто не сдох от наркотиков или не чалится в местах не столько отдаленных. Те, до кого карательная психиатрия не дотянулась и не добралась полиция, выросли. И они пошли на работу, нашли себе жен, детей завели и вы не поверите - они учат своих детей, как жить правильно и честно.

И если раньше я мог удивиться этому, то после Заводного апельсина я прекрасно понимаю - в поколении моих детей тоже будут свои Алексы, в семьях академиков и портовых грузчиков, закон и порядок в обществе установит им рамки, в которых они будут действовать, но они никуда не денутся. По крайней мере, пока наше общество останется таким же, каким он является сейчас и каким было поколения до этого.

Так что Кубрик, отказавшийся от экранизации идей Берджесса, равно как и редактор книги в США - вы оба оказались неправы, и время уже показало это. Британские критики также активно проехались по книге, называя её претенциозной и смакующей насилие попыткой в психологию, которая полностью, полностью провалилась. А кто-то писал, что фильм куда интереснее занудного Берджесса, ведь он такой красочный, а книга нудная (ещё бы, в американской то редакции).

Но по итогу роман уже пережил их всех, и мне кажется, переживет и нас с вами.

Спасибо всем за то, что дочитали, и до новых встреч - надеюсь, скорых, ведь постов я задолжал ещё много. Пока!