Фата-моргана Макрона: насколько сильна и независима Европа?

Уже много лет – с 2017 года – Макрон говорит о том, что Франция должна стать лидирующей державой объединённой, сильной и независимой Европы. Это его главный политический проект.

Будучи убеждённым сторонником еврофедерализма, он всегда настаивал на суверенитете Европы и необходимости создания единой европейской системы обороны. Надо сказать, что этим он немало раздражал тех, кто привык полностью полагаться на НАТО и Вашингтон. Для Макрона благополучие Франции и Единой Европы взаимосвязаны – он не мыслит одно без другого.

Теперь, после резкой смены курса Вашингтоном, он твердит об этом с утроенной силой. Однако слова остаются словами, мечты – мечтами, а факты говорят о другом: в ближайшие годы Европа вряд ли сможет стать сильным международным игроком, особенно в военной сфере.

Проблема здесь не только в возможном сокращении американской поддержки, за счёт которой ЕС существовал десятилетиями, но и во внутренних разногласиях и общей шаткости этого союза.

Собственно, в последней речи Макрона сочетались два мотива: декларативное заявление о желаемой силе Европы и вынужденное признание её нынешней слабости.

Что прозвучало в этой речи? Те же тезисы, что и во всех его предыдущих выступлениях, которые являются официальной мантрой ЕС:

• Россия – единственная виновница конфликта.
• Она превратила его из регионального в глобальный.
• России нельзя доверять, так как она сорвала Минские соглашения.
• Россия представляет собой экзистенциальную угрозу для Европы, поэтому необходимо срочно вооружаться и быть готовыми к масштабной войне на континенте.

Чем больше появляется опровержений этих тезисов – будь то признания Меркель и Олланда о Минских соглашениях, разоблачения касательно украинской власти или заявления американских политиков и экспертов о роли Вашингтона в эскалации конфликта – тем громче, настойчивее и тревожнее Макрон и все европейские чиновники их повторяют.

В последней речи можно отметить некоторое смещение акцентов. Если ранее он апеллировал к Европе в целом, то теперь он взывал к патриотизму, говоря о национальных интересах Франции, подчёркивая, что угроза нависла над всеми французами, тем самым приняв риторику в духе «Родина-мать зовёт». Реверансы в сторону более национально-ориентировааных кругов необходимы для консолидации элит и для мобилизации общества, уставшего от конфликта и его неприятных последствий, а также для подготовки населения к жертвам, на которые придётся пойти. Макрон предупредил, что нужно поступиться уровнем благосостояния ради наращивания оборонных мощностей.

На этот раз Макрон не говорил о введении французских сухопутных войск пока конфликт находится в горячей фазе, но упомянул возможность миротворческого контингента после его завершения.

При этом он отметил, что Франция обладает «особым статусом», так как её армия – лучшая армия в Европе. Однако, если верить экспертам, это скорее свидетельствует о слабости всей Европы, чем о силе Франции. Французская армия, судя по их оценкам, не обладает достаточными ресурсами – ни в плане численности, ни по уровню вооружений – для участия в войне высокой интенсивности. Да и эффективность возможной миротворческой миссии также вызывает большие сомнения.

Эта идея Макрона не находит широкой поддержки у наслеения. Как и в прошлом году, когда обсуждалась отправка сухопутных войск, французское общество выступает против подобной инициативы. Согласно свежему опросу CSA, 65 процентов французов против отправки французского военного контингента на Украину в любом формате. Чтобы преодолеть это сопротивление, Макрон усиливает эмоциональный накал.

Очевидно, что Макрон и другие европейские лидеры, несмотря на громкие заявления, осознают, что ни Франция, ни кто-либо другой в Европе в ближайшие годы не сможет сформировать убедительный военный контингент. На это потребуются десятилетия.

Поэтому главный пункт речи Макрона и главный вопрос для европейских правящих кругов – необходимость переубедить Вашингтон, вынудить его вернуться к прежней линии и признать, что поддержка Украины и поражение России – общий западный интерес.

Судя по всему, в ближайшее время будут предприниматься попытки этого добиться, что чревато различными неприятными и потенциально опасными сценариями.

Если же эти усилия провалятся, европейская бюрократия может выбрать простой проверенный метод – просто пересидеть трудные времена в ожидании смены администрации в Белом доме или возможных проблем у Трампа, которые нельзя исключать.

Однако время может работать и против европейской бюрократии, и не только на украинском фронте. В самой Европе немало политиков и экспертов, которые вовсе не разделяют позиции Макрона и сожалеют о сложившейся ситуации, не желая углублять эскалацию.

Пока эту фронду удается сдерживать и подавлять, вынуждая фрондёров придерживаться общего курса.

Однако в будущем ставка Макрона и его единомышленников – превратить конфликт на Украине в инструмент объединения Европы и углубления федерализации – может провалиться, и в конце концов всё это приведёт не к консолидации, а к ещё большему внутриевропейскому расколу. Особенно с учётом влияния новой американской администрации, которую открыто поддерживают в ряде европейских столиц, и не только в традиционно фрондирующей Венгрии, но и, например, в Италии.

Если разногласия внутри ЕС продолжат нарастать, остаётся неясным, как можно создать общую европейскую армию и систему обороны, о необходимости которых постоянно говорит Макрон. Как это возможно, если нет единства в целях и общего понимания главных угроз для континента?

Автор: Наталия Руткевич, кандидат философских наук, журналист