Dazedigital: Почему богатые люди стали есть меньше?

Экстремальные диеты — новейший способ мегабогатых людей заявить о своем богатстве и статусе

Автор: Серена Смит

«Я не хочу всего этого дерьма», — кричит Логан Рой с характерной вспыльчивостью в первом эпизоде второго сезона «Наследников». Это «дерьмо» — тарелка за тарелкой с устрицами, жирными оранжевыми креветками и лобстерами, пропитанными чесночным маслом, которые подаются на блюдах со льдом. «Пицца! У нас будет пицца», — приказывает Логан. И его сотрудники выносят блюда, переполненные ракообразными, и бесцеремонно выбрасывают их в мусорные баки на улице. Пиццу на скорую руку заказывают и выкладывают на обеденный стол, когда семья Рой приступает к делу, но и она остается нетронутой.

В «Наследстве» о статусе персонажей говорит то, что они едят — или не едят. Когда кузен Грег приводит на день рождения Логана свою приезжую спутницу — ту, у которой «смехотворно вместительная сумка», — Том Вамбсганс язвит, что она «поглощает все канапе, как голодный бородавочник». Том иногда выдает свою жадность и снобизм среднего класса своим неуемным восторгом по поводу изысканных блюд, как в сцене, где он знакомит Грега с удовольствием от поедания жареного во фритюре ортолана. Позже, когда ему грозит тюремное заключение, первое, о чем он беспокоится, — это «тюремная еда» и логистика приготовления «туалетного вина». В отличие от него, Ройсы, миллиардеры, возглавляющие медиаимперию Waystar Royco, похоже, вообще ничего не едят и не пьют.

Конечно, «Наследники» — это вымысел. Но он остается впечатляюще точной (и хорошо изученной) виньеткой жизни мегабогачей. Как и Ройсы, представители одного процента все чаще заявляют о себе как о людях, покоривших и усмиривших свой аппетит: сооснователь X Джек Дорси однажды признался, что голодает по 22 часа в день, а мультимиллионер-биохакер Брайан Джонсон ранее утверждал, что делает это 23 часа. Многие другие работники Кремниевой долины под видом «биохакинга» используют коктейли для замены пищи, такие как Soylent и Huel. Но экстремальное голодание присуще не только технарям: в видеоролике с утренней рутиной Беллы Хадид можно увидеть более 20 различных добавок и витаминов и всего один кусочек уныло выглядящего круассана.

Конечно, самый очевидный пример — Ozempic, препарат для похудения, ставший популярным среди элиты, который работает за счет подавления чувства голода. Влияние Ozempic было настолько сильным, что аналитики считают, что препарат может оказать беспрецедентное воздействие на потребление пищи. «Я, конечно, не знаю, когда кто-то принимает лекарства», — сказал Энтони Гейч, директор по работе с гостями индийского ресторана Sona, принадлежащего Приянке Чопре, в интервью The Cut в 2023 году. «[Но] я определенно заметил тенденцию к тому, что салаты заказывают чаще, или людей, которые в конце вечера собирают свою еду в коробку».

Отношение человека к еде всегда многое говорило о его классе. Английский король Генрих I, как известно, умер после того, как съел «избыток миног». В Великобритании коннотация, которую несут различные продукты питания, всегда «сильно зависела от дефицита», — объясняет Пен Воглер, автор книги «Нафаршированный: История хорошей еды и тяжелых времен в Британии». «Старый друг экономистов, кривая спроса и предложения, является довольно надежным индикатором того, какие продукты используются для обозначения высокого статуса: оленина и дичь, продажа которых строго контролировалась, начиная с норманнского вторжения; специи в средневековой и тюдоровской Англии; французская еда в XIX веке», — говорит она. На протяжении веков все, что импортировалось, имело высокий статус, и мы до сих пор присваиваем статус «среднего класса» таким импортным продуктам, как авокадо или киноа, хотя в странах происхождения они могли быть крестьянской пищей».

Поскольку выбор продуктов питания так тесно связан со статусом, из этого следует, что мы также считаем определенные типы тела более «желанными», чем другие. «Раньше жир был символом богатства и отсутствия нужды — а значит, желанным, тогда как худоба ассоциировалась с бедностью — а значит, нежелательной», — объясняет доктор Максин Вулхаус, старший преподаватель психологии в Университете Лидса Беккета, специализирующийся на изучении социального класса и практики питания. «В наше время некоторые тенденции изменились». Наше общество, ориентированное на работу, оставляет мало времени для планирования, покупки и приготовления здоровой пищи или физических упражнений, и, как говорит доктор Вулхаус, «это ключевая причина, по которой тучность теперь больше ассоциируется с рабочим классом, а не с худобой».

Сегодня, несмотря на все усилия движения «позитивного отношения к телу», западная культура продолжает превозносить худобу. Эта тенденция оказывает разрушительное воздействие на здоровье населения: в Великобритании около 1,25 миллиона человек страдают расстройством пищевого поведения, и это число резко растет. Никогда еще общество так не ценило худобу, и в то же время она никогда не была такой недостижимой. «Сейчас нас окружает так много еды, что не есть сложнее, чем есть», — объясняет Воглер. «Так много вещей навязывают нам еду: маркетинг, социальные сети, реклама на телевидении, приложения для доставки, предложения по питанию в супермаркетах, дешевая ультрапереработанная пища, которая призвана заставить нас есть больше».

Для элиты все обстоит совсем иначе. «Мегабогатые люди не обязаны есть продукты, вызывающие ожирение», — говорит Воглер. «Возможно, в нашей среде питания и социальных сетей быть стройным — и здоровым тоже — довольно сложно, но у мегабогатых есть все необходимые для этого ресурсы: доступ к хорошей свежей пище, образование, пространство, время, социальное одобрение». Стоит также отметить, что Ozempic по-прежнему используется в основном богатыми людьми: по некоторым данным, потребители препарата сосредоточены в таких богатых районах, как Манхэттен и Голливуд. Илон Маск, третий богатейший человек планеты, также признался в употреблении лекарства.

«Способность продемонстрировать отсутствие потребности в материальных благах, таких как еда, предполагает социальную трансцендентность», — отмечает доктор Максин Вулхаус.

Следовательно, организация пышного банкета или заказ омара больше не являются достаточным признаком статуса; сегодня признаком истинного богатства является способность полностью отказаться от еды. В эпоху, одержимую идеей «самооптимизации», отказ от еды предполагает, что человек каким-то образом «вышел за рамки» потребностей и достиг полного владения своим телом с повышенной способностью к эффективности и концентрации.

«В иудео-христианских обществах — и, вероятно, во многих других религиях, отсюда и широко распространенная практика поста — существует история, когда демонстрация отсутствия потребности в материальных вещах, особенно в пище, и способность продемонстрировать самоконтроль и дисциплину являются признаками духовной трансцендентности», — говорит доктор Вулхаус. Известно, что итальянская святая Екатерина Сиенская постилась в течение длительных периодов времени, чтобы продемонстрировать свою преданность Богу через крайнее самообладание. «Но есть и классовый аспект, — продолжает доктор Вулхаус, — потому что способность продемонстрировать отсутствие потребности в материальных благах, таких как еда, предполагает и социальную трансцендентность; это символизирует жизнь, в которой наши материальные потребности не являются повседневной заботой». Она добавляет, что «причудливые диеты вряд ли приживутся в обществах, где существует нехватка продовольствия или отсутствие продовольственной безопасности».

До сих пор неприятно наблюдать, как знаменитости открыто признаются, что голодают по 23 часа в сутки или принимают 14 различных таблеток вместо сбалансированного завтрака. «Это нормализует и санкционирует практику, которая в других условиях считалась бы нарушением пищевого поведения», — говорит доктор Вулхаус. «Когда практика питания упаковывается как «во имя здоровья», она становится более социально приемлемой, и ее трудно оспорить». Она отмечает, что обычная девочка-подросток, ограничивающая свой рацион таким же образом, как Джонсон, скорее всего, считалась бы больной и нуждалась бы в медицинском вмешательстве. То, что мы, как общество, считаем «нормальным» и «ненормальным» питанием, зависит от контекста и от того, как эти практики питания оформляются».

Очевидно, но стоит повторить, что экстремальные, причудливые диеты неэффективны и опасны. Но эта тенденция на самом деле не о еде или здоровье. Речь идет о продуктивности. Это способ для обеспеченных слоев населения продемонстрировать свое богатство и статус и встать выше нас, простых смертных, которые унижают себя едой. В конце концов, не существует ни одной таблетки или коктейля, который бы полностью избавил вас от необходимости есть, так что вы можете наслаждаться этим.

Оригинал: Dazedigital